Тайный сыск царя Гороха. Компиляция
Шрифт:
Я больно ударился носом о собственное колено и, неуверенно постукивая копытцами, поднялся на ноги. Так, главное – не паниковать! Я гневно боднул рогами противную книжку и покосился на государя. Тот осел на кудрявую задницу, прямо-таки заходясь здоровым бараньим смехом. Очень весело… Ценю его детское чувство юмора, но надо спешить, Кощей долго в чистом поле торчать не будет, а когда вернётся, с удовольствием сделает из нас двоих отличный шашлык, а может, ещё и папаху. На память о царе и милиционере… Нужно бежать, бабушка поможет!
Накрепко сжав зубами
– О, майн гот! Какие симпатичние баранки! – умильно всплеснула руками молодая царица.
Яга, сумрачно обернувшись со стремянки, скорбно бросила через плечо:
– Ты, что ль, Никитушка?
Я пристыженно кивнул.
– Ох, сокол ясный, ну и как же вас с государем до такого виду довело… Это ж воистину бараньи мозги иметь надобно!
Царь возмущённо зафыркал, топнул задней ногой и даже пригрозил рогами.
Понятливая Лидочка ахнула, изумлённо сев прямо на пол:
– Майн либен?! Герр мутер, как мне есть любить теперь баранка?
– Так есть али любить? – съязвила бабка.
– Любить! – Царица решительно обняла своего «барана» за шею.
– Могу научить, да небось участковый гневаться будет, – продолжая изгаляться, Яга слезла вниз, забрала у меня книгу, пошептала над ней, а потом безболезненно открыла и, что-то прочтя, поочерёдно ударила нас промеж рогов.
– Ох и весело-о, – с чувством пропел Горох, в свою очередь обнимая преданную супругу. – Никуда я теперича из опергруппы не уйду!
– Этого мы и боялись, – под нос буркнул я, поднимаясь с пола и отряхивая брюки. – Вот две очень важные бумаги по делу создания наркосети в Лукошкине и отдельная купчая на Олёну. А как ваши дела?
– Не нашли покуда, вона ещё две полки проверить осталось.
– Митька не появлялся?
– Нет вроде… И вправду, сходили бы вы, проведали мальчонку, не ровён час, влезет куда не следовало.
Мы с государем кивнули и отправились выполнять. Повезло нам с бабушкой, правда? Горох обеими руками разделял моё мнение, такого энтузиазма я ещё никогда ни у кого не видел. На секунду мне даже показалось, что я уже не смогу «попросить» его из отделения… Но нет, долой минутную слабость, у каждого должно быть своё место в жизни, свои дела и свои обязанности.
Царю – царское, боярам – барское, а нашей милиции – в пропорции и кондиции! Это не я, это Митя выдумал. Он ещё на деревне творческим складом ума заметно выделялся, а уж за всё время работы в отделении умных слов нахватался, читать выучился, афоризмы собственной рукой сочиняет, так что к маменьке на побывку поедет Ломоносовым! Если сейчас он не сидит перед волшебным зеркалом, стуча кулаком и требуя показать ему все тайны мироздания, – я не знаю Митьку…
– Ух ты! – первым вытаращился государь. – Это ж вона чем твой молодец-то занимается… Ты тока не кричи,
Наш умник сидел на полу тихо, как двухметровая мышка, во все глаза глядя на зеркало, демонстрирующее… Нет, не тайны мироздания, не глубины океана, не чужеземные края и не редчайшие экспонаты всех музеев мира. Митя «заказал» апрельские купания девушек на речке Смородине! Вода была ещё холодная, и в неё лезли только самые смелые, но с десяток молоденьких красоток, одетых в бусы и нательные крестики, визжа, гонялись друг за дружкой по мелководью! Зрелище было настолько эстетически непринуждённым, что я даже как-то невольно засмотрелся сам и не дал Митьке подзатыльник.
– Жениться бы тебе надо, Никита Иванович, – с мягким укором в голосе посоветовал царь.
Я покосился на него с недоумением:
– Это же всего лишь мягкая эротика…
– Ага, то-то я гляжу, как она в тебе твёрдость мужскую вырабатывает!
– Да ну вас знаете куда…
– Ха, ку-пил-ся-а! – тыкая меня в бок пальцем, захохотал государь. – Ладно, не серчай, в другой раз в шутках разборчивей стану. Забирай своего парня, небось Яга уже нашла зелье секретное. В город поспешать надобно!
Забирай… легко сказать. Он же полностью провалился в мир грёз и страну ароматов, так что на «Мить-Мить» не откликался. Пришлось попросту подцепить его под локотки и удвоенными усилиями уволочь прочь. Митяй сопротивлялся весом. Тело его было расслабленным, рот открытым, а во временно остекленевшем взгляде отражались купающиеся лукошкинские афродиты…
– Ну как? – спросили мы, появляясь в дверях лаборатории. В ответ прогремел взрыв, и горячая, противная, вонючая, пыльная ударная волна снесла нас к противоположной стене! По счастью, не убился никто… На Митькиных руках сидела довольная бабка, прижимая к груди объёмистую колбу с мутно-зелёной жидкостью.
– Вот оно и есть! По одной ложечке на дитё, взрослому – по две, и здоровеньки все! А вы чего расселись-то? Дело сделано, до дому бежать надобно!
Спорить никто не стал, мы бодренько вскочили на ноги, кое-как отряхнули сажу и строем двинулись к выходу. Прошли метров десять, прежде чем до меня достучалась очень тревожная мысль.
– Минуточку, но, кажется, нас было пятеро! Кого потеряли?
– Супругу мою разлюбезную, – побледнел Горох. – Лида, Лидочка, солнышко златовласое! Отзовись, ум готтэс вилен!
– А я думала, тут она, – пожимая плечами, заворчала бабка. – От ить дотошность немецкая… Нашли, что искали, да и дёру бы, ан нет, ей надобно, чтоб всё по своим местам лежало! Вот, видать, и задела чего…
– Так это она взорвалась?!
– А я знаю?! Думала, может, хулюганит кто…
Лидия Адольфина, матушка царица, сама вышла нам навстречу мелкими шажками, держась за стеночку. Личико Лиды было чернее сажи, а некогда золотистые косы стояли дыбом на метр вверх, благо потолки в Кощеевом доме были высокими. В целом вид скорее потешный, но улыбаться почему-то не хотелось.