Тайный сыск царя Гороха. Компиляция

Белянин Андрей Олегович

Потому что Лукошкино — наш общий дом и, если бы его не было, я бы его придумал. Сказка никогда не должна заканчиваться, даже если детство ушло, а мы все взрослые, и мир другой, и небо иное, и ничего нельзя вернуть…

Мы — остаёмся!

P. S. Наутро, может быть впервые за всё время моей службы, меня поднял не крик петуха, а коровье мычание. Я с трудом оторвал голову от подушки, поцеловал сонно вздрогнувшую жену и высунулся в окно. На территории нашего отделения стояла крепко сбитая крестьянская девушка с узелком, что-то радостно втолковывая подбежавшим

стрельцам. Знакомая флегматичная корова по-хозяйски оглядывала двор. Кажется, я ждал этого момента всю жизнь… Быстро распахнув дверь, я громко проорал так, чтоб этот тип в сенях сразу всё понял: — Митя-а! К тебе пришли-и…

8. Ржавый меч царя Гороха

Предисловие

…Я долго сомневался, перед тем как взяться за эту рукопись.

Честно. Просто не знал, так ли уж обязательно надо рассказывать про каждое дело нашей лукошкинской опергруппы. Что-то было более ярким, что-то значительным, а что-то забывалось на следующий же день. Да и у меня тоже далеко не всегда было время и желание всё подряд записывать. Многое на тот момент казалось слишком простым или обыденным, в общем, не самым важным. Хотя вот сейчас как-то само собой образовалась небольшая передышка. И тогда вдруг полезло из служебного блокнота и постепенно написалось…

Сам я предпочёл бы молчать, потому что в той истории меня похоронили.

Но если вам интересно?

В общем, дело начиналось так…

*****

Поздний вечер. В небе молодая луна со звёздами. Тихое отделение милиции стольного города Лукошкина. Все дела закончены, стрельцы с пищалями на дежурстве, суматохи нет, служба охраны правопорядка идёт своим чередом, почему бы и не прерваться на сказку, как вы считаете?

Ну вот мы и прервались. Уже, кажется, часа на полтора…

– А Змей Горыныч тот собою дюже страшный был, – продолжала нагнетать бабка, сама распаляясь с каждым героическим эпизодом. – Весь в шкуре чёрной, в чешуе дамасской да ещё ить о трёх головах, гад! Одна – огнём палит, другая – дымом душит, третья – жгучим ядом во все стороны плюётся!

– Напалм, отравляющие газы и, положим, соляная кислота, – зевая, предположил я, но Митька невежливо ткнул меня локтем в бок.

– Тьфу на вас, Никита Иванович! Не интересно – не слушайте, а врать не мешайте!

– Да кто врёт-то? – беззлобно фыркнула на нас Яга. – Чистую правду я говорю, предание древнее, ещё с языческих времён до нас дошедшее да в светлой памяти простонародной с честью сохранённое. Так сказывать ли дальше?

Я молча поднял обе руки, типа сдаюсь, продолжайте развлекаться, делать всё равно нечего. Город спит, еремеевцы на посту, мне к царю с докладом аж после обеда – чего бы и не потрепаться на сон грядущий корпоративного духа ради? Тем более что рассказывала Баба-яга мастерски, куда там театральным актрисам, ей бы и сам Станиславский с первого слова поверил. Ну уж кричать «не верю!» точно бы не рискнул…

–

И стал тут злой Змей всё войско добрых русичей губить нещадно! Кого огнём не спалит, того дымом задушит. Кого ядом не заплюёт, того когтями порвёт да и сожрёт без соли, без жалости! Воспечалилось тогда всё войско русское, замолилось оно отцу Яриле Ясну Солнышку, да Хорсу на Семи ветрах, да Перуну – Громовержцу небесному, и по вере их и выехал из-за леса сам Бова-королевич!

– Бова? Может, Вова? Ну там одну букву перепутали, бывает же…

– Нет, Никитушка. Бова он и есть Бова! С ударением на последнюю букву.

– А почему королевич? У вас… То есть у нас тут, на Руси, отродясь королей не было, – подковырнул я, радуясь редкой возможности показать среднее образование. – Учёные говорят, что само слово «король» происходит от имени Карла Великого. То есть как ни верти, а европейское это слово…

– Дык и наше «царь» греко-римского происхождения, – безмятежно отмахнулась бабка. – От ихнего слова «цезарь» произошло. У нас-то ранее никаких царей не было, тока князья.

– Что, однако, не меняет исторической сути филологического вопроса: почему «Бова» и почему «королевич»?

– Никита Иванович! Бабуля! Да тьфу уже на вас обоих! – взвыл бедный Митька, обиженной колокольней возвышаясь над столом. – Сказку людям верните, а?!

– Да, да, прошу прощения, – первым повинился я. – Действительно, чем же там дело кончилось? Ну вот выехал из-за леса Бова и…?

Яга неспешно налила себе свежего чаю из самовара, придвинула ватрушку, вспомнила про талию, отодвинула, плюнула, придвинула снова, откусила кусочек и храбро продолжила:

– Вот и вышел Бова-королевич супротив Змея Горыныча. Тот его огнём палил – не спалил! Дымом его душил – не задушил! Ядом в него плевал, да сам поперхнулся! А Бова-королевич выхватил из ножен меч-кладенец да как срубит Змею среднюю голову! Тут-то Горыныч поганый и опомнился, крыльями замахал, так что небо закрыл, ветры пустил сильные…

– Воздух испортил, что ли? – не удержавшись, хихикнул я.

– И на тех ветрах, – не обращая на меня внимания, неслась бабка, – до самых небес взлетел да в сторону гор далёких афганских отправился. Молва людская за то Бове-королевичу по сей день славу поёт. А Змей поганый о двух головах, говорят, и доселе в глубоких пещерах Гиндукуша прячется, время выжидает, месть тайную в сердце чёрном лелеет…

– Ух ты, страшно-то как, – с восхищением потянулся наш младший сотрудник. – А что ж теперь будет-то? Коли Бовы-королевича нет, Змей Горыныч и до нас прилететь может?

– Не прилетит, Митенька, забоится. Меч-кладенец-то у царя нашего Гороха в тайных подвалах заперт. А в нужный час возьмёт его надёжа-государь да и прогонит самолично Змея бесчинного!

– Вы серьёзно, бабуль? – зевнул я.

– Про меч-то? А то! – поднялась Яга, убирая со стола. – Люди говорят, есть он. Сама-то не видела, а коли тебе невтерпёж, так завтра сам у царя и спроси.

Мы спровадили сонного Митьку на его лежак в сени, я помог бабке прибраться, спать всё ещё не хотелось. Прошлое громкое дело о заговоре Чёрной Мессы отняло так много сил, что к своим скромным записям я вернулся не скоро.