Тайный сыск царя Гороха. Компиляция
Шрифт:
Должен признать, что менее чем через минуту дверь скрипнула, и на пороге показался тот самый здоровенный старик, с которым мы познакомились прошлой зимой на кладбище. Только на этот раз он был не в шубе, а в простой домотканой рубахе без пояса, полосатых штанах, заправленных в шерстяные носки, и растоптанных домашних тапках. Увидев меня, синие глаза деда радостно заискрились.
— О-го-го, кого я вижу? Да никак сам сыскной воевода из Лукошкина ко мне не ждан, не зван в гости пожаловал?!
— Здравия желаю, —
— Так ты по службе? — удивился он. — Нешто меня подозревают в чём? Тогда повестку давай, в отделение приглашай, я законы знаю…
— Нет-нет! Просто нужен ваш совет и помощь.
— А-а, — чуть разочарованно вздохнул дед. — Ну заходи, раз так, побалакаем. Чаю-то будешь с пирогами, плюшками да баранками?
— Вы святой, — тихо всхлипнул я, признавая, что моя вынужденная диета доведёт меня же до голодного обморока.
Мороз всё понял правильно, и вскоре я сидел за широким столом, спиной к окну, а передо мной громоздились горы горячих блинов, пышущие жаром оладьи, пироги с капустой и грибами, кулебяки с курицей, ватрушки с творогом, баранки, бублики, сушки, большие печатные пряники, мёд сотовый и всяческое варенье. Жизнь удалась! Ура-а!
Пока я не наелся до тишком расстёгнутого ремня на брюках, Мороз Иванович ни о чём не спрашивал, не задавал ни одного вопроса, а только душевно потчевал в лучших традициях русского гостеприимства.
— А вот плюшечек откушай! И пироги удались на славу! А чего ж блинчиками брезгуешь? Ты в сметанку их да лопай! Чайком запивай, чай у меня хороший, из самой Индии шлют, а я в него бергамот с чабрецом добавляю — бодри-и-ит!
Я благодарил молча, кивая с набитым ртом, и чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Да, кстати, не забыть бы попросить пару пирожков для Митьки. Он как проснётся, ещё более голодным будет, лучше не рисковать и поделиться.
— Чего покрепче чаю в доме не держу, — виновато развёл руками мой гостеприимный хозяин, неправильно истолковав мой отказ от четвёртой кружки чаю. — И рад бы предложить, да нечего. Возраст уже, годы не те, печень беречь надобно, так что извиняй, милиция…
— Спасибо, я и не хотел.
— Хм, а мне говорили, будто в отделении все горькую пьют. Коли ты каждый день с преступным элементом, не щадя жизни, борешься, дык чем же тогда нервы успокаивать?
— У кота Васьки валерьянку ворую, — зачем-то соврал я, с сожалением (хотя только глаза и несытые) отодвинулся от стола, вытер губы полотенцем и напрямую спросил: — А вы такого Змея Горыныча фон Дракхена знаете?
Мгновенно побагровевший Дед Мороз так грохнул кулаком по столу, что едва не свалил на пол трёхведёрный тульский самовар в гербах и печатях.
— Знаю ли гада энтого перелётного?! Ещё б мне его не знать! Пять лет назад внучку мою Снегурочку по поздней
— Значит, и у вас с ним личные счёты.
— Есть такое дело. А ты-то как Змею поперёк пути стать осмелился? Ну-ка, коли поел-попил, дак и давай рассказывай, друг-участковый…
Ну, здесь меня долго уговаривать не пришлось. В течение, наверное, целого получаса, если не больше, я обстоятельно расписывал хозяину всё, что произошло у нас в Лукошкине, начиная со дня кражи бани, в которой парились три красавицы-девицы. Хотя если цепляться к словам, то девица была лишь одна, две другие — замужние женщины, но ведь суть не в этом.
Я рассказывал всё по порядку, не опуская деталей, стараясь просто поделиться информацией, а не своими выводами или теориями. В конце концов, высказать собственное мнение я могу в любое время, сейчас мне был куда более важен непредвзятый взгляд со стороны.
Наш поход к Стеклянной горе, приём в команду дьяка и царя, смерть Кощея Бессмертного (глупо звучит, да?) с полным разрушением его палат, плен, омоложение Бабы-яги, отправка меня с Митей-волком за чудесной птицей, предательство, бесовка Василиса, находящаяся на службе у фон Дракхена, два поединка с его же двоюродным или каким там ещё по счёту младшим родственничком, а в конце — моя запоздалая мысль о том, что змеи боятся холода.
Вот это и есть истинная причина, по которой два сотрудника милиции искали терем Деда Мороза. Уф, вроде бы всё…
— Ну что ж, участковый, — герой русских сказок хлопнул себя ладонями по коленям, — выслушал я тебя. Теперича и ты меня послушай.
Я честно приготовился к долгому ответному рассказу, но дед неожиданно передумал:
— Хотя чего ж мне, седому дурню, на старости лет языком молоть? Ты ж не за-ради разговоров душевных сюда заявился, тебе, поди, делом помочь надобно?
— Очень надобно. Я вам потом почётную грамоту «за содействие правоохранительным органам» оформлю.
— Ну, раз так, тем паче помогу!
Мороз Иванович встал, прошёлся по горнице и решительно взял из дальнего угла красивый старинный посох. Дерево было богато изукрашено резьбой, какими-то незнакомыми мне рунами, клинописью, изображением фантастических зверей и птиц. Антикварная вещица, явно ещё с языческих дохристианских времён…
— Вот, держи посох морозильный! — Дед сурово посмотрел мне в глаза. — Да не боись, пальцев не отморозишь. Вещица это древняя, непростая…
— Я в курсе. Фильм смотрел, сказку помню. «Кто посоха моего коснётся, тот вовек не проснётся!» — наизусть процитировал я, осторожно сдвигаясь по лавке к выходу.