Тайный Тибет. Будды четвертой эпохи
Шрифт:
Глава 6
Внутренняя жизнь тибетской деревни
Есть два способа путешествовать. Во-первых, преодолевать большие расстояния в короткое время, охватывая общие очертания гор и долин и самые заметные особенности народа. Во-вторых, остановиться, заглянуть поглубже, в каком-то смысле пустить корни и попытаться впитать
Мы только что прибыли в Ятунг, который местные называют Шасима, возможно, это название идет из языка лепча. Видимо, мы проведем здесь некоторое время. Значит ли это, что у нас будет возможность для путешествия второго рода? Ятунг расположен почти в 2800 метрах над уровнем моря в точке, где долина Амочу, по которой поднимается караванный путь в направлении Лхасы, разделяется надвое. Это уродливая деревня без особых примет, но окружающая местность богата неожиданными красотами, а многие другие деревни выше или ниже Ятунга можно, не погрешив против правды, назвать древними центрами изолированной, неподвижной, горно-долинной цивилизации, какие часто можно найти в Альпах.
Шумный поток протекает по дну долины. Его источник недалеко – ледники Паухунри (7128 метров), – и в него впадают несколько притоков. Долина узкая, запертая между огромными утесами высотой больше 3000 метров – намного ниже линии вечных снегов. С виду похоже на Альпы. Есть ели, сосны, пастбища и рододендроны. Климат в общем влажный. Несколько месяцев в году (в летний муссон) довольно сыро, но и тогда солнце то и дело ярко сияет в чистом небе на этой большой высоте.
Как обычно для буддийских деревень в Гималаях, у входа в Ятунг стоит ряд тарчо (см. фото 57). Тарчо – это длинный шест с прибитым к нему хлопковым флажком, на котором отпечатаны бесчисленные священные фразы. Ветер треплет их, «произносит их» и наполняет воздух добром. Идея квазифизического распространения духовной ауры красива, и сами тарчо тоже очень красивы. Они стоят высокие, белые и ладные на солнце, и веселый свист ветра в них манит и бодрит путешественника.
Если ты хочешь поставить тарчо, для начала ты должен купить ткань для флажка. Хлопок выдается по карточкам, а другие материалы довольно дорогие. Потом ты относишь его в монастырь, где лама готовит деревянную матрицу, которые всегда есть в монастырях, мажет их чернилами и отпечатывает нужные молитвы на ткани заказчика за небольшую плату. Следующий шаг: вытесать шест и поставить его или попросить кого-нибудь поставить его в нужном месте с обрядом, который совершает лама. На все это требуются время и деньги; это «жертва», а «жертв» требует любая религия. Тарчо можно поставить по обету, чтобы попросить благословения или из набожности. Как правило, все жители участвуют в содержании длинного ряда тарчо при входе в деревню.
На первый взгляд Ятунг не представляет никакого интереса. Он состоит из четырех рядов полудеревянных домиков, покрытых дранкой, и разделяется на две продольные улицы, на большей из которых находятся лавки и базар. Товаров продается мало, они плохого качества, за исключением тибетской
Тибет абсолютно феодальная страна; наследственная каста делит с ламами политическую и экономическую власть. Но в Ятунге элегантный мир феодального дворянства Лхасы, Шигадзе, Гьянце и Гангтока практически не представлен. Помимо нескольких чиновников в отставке, тамошние жители (их около четырехсот пятидесяти) – это мелкие торговцы, ремесленники, лавочники, погонщики мулов; есть несколько крестьян и лесорубов. Так кто здесь у нас есть возможность изучить повседневную жизнь тибетского народа.
Но нет никаких сомнений, что мы в Тибете. Не только тарчо, но и флажки поменьше (лунгта) колышутся на ветру у всех дверей и домов и тут же бросаются в глаза, придавая своего рода праздничное настроение убогой деревушке. Больше всего флажков и вымпелов у дома Лобсанга, чьи флаги ярче и лучше содержатся, чем все остальные.
Итак, мы пробыли тут уже три недели. Время от времени я хожу в гости к Лобсангу. Это любопытный тип.
– Доброе утро, доброе утро!
Лобсанг, сидя на своей софе-кровати, не прекращает безмятежно и внимательно поворачивать свое модельное колесо. Мы с ним давно уже знаем друг друга, впервые мы встретились десять лет назад. В прошлый раз, когда я его видел, он был важным посредником между британцами и тибетцами; он работал переводчиком, и все важные «международные» дела проходили через его руки. Но теперь он удалился от общественной жизни, купил этот домик и немного земли. Не знаю, женат ли он; кажется, семьи у него нет. С годами он стал преувеличенно набожным; он полдня проводит в молитвах, назидательном чтении и бормотании мантр.
– Доброе утро, Лобсанг, как поживаете? Сколько тысяч миллионов молитв за сегодняшнее утро?
Лобсанг смеется и почти вызывающе продолжает поворачивать молельное колесо, состоящее из маленького латунного барабана, украшенного Восемью благоприятными символами (траши тегье); а именно золотой рыбой, зонтом, раковиной победы, бесконечным узлом, знаменем победы, драгоценным сосудом, лотосом бессмертия и колесом дхармы. Внутри барабана длинный, плотно скрученный свиток бумаги, на которой Лобсанг самолично десять тысяч раз (пером!) написал священную формулу «Ом мани падме хум». Маленький барабан применяется таким же образом, как и намного более крупные, которые можно найти в монастырях.
– Так как поживает Лобсанг?
– Так себе, так себе! А как еще может поживать бедный старик? – Потом он оживляется: – Завтра через Ятунг будет проезжать Воплощенный, Учитель Тромо, – счастливое событие для нашей затерянной в горах деревни!
– Пойдемте посмотрим на него вместе, Лобсанг. А я принес вам несколько фотографий, которые сделал еще десять лет назад.
– О, благодарю вас! Я схожу за очками. Вы же никуда не спешите, правда?
Мы оба засмеялись. Лобсанг – маленький и худой, скорее потрепанного вида и очень похожий на монгола.