Тайный умысел

Усанова Наталья

Мара оказалась не такой. Она очень любила читать, чем и подкупила Лёльку. Поначалу Мара пересказывала ей прочитанные рассказы, а то и книжки, а потом стала давать почитать их. Она привела Лёльку к себе домой, где та немало удивилась количеству книг в специальном книжном шкапе. Но для семьи Мары книги были самым обычным делом, и в то же время – самой большой драгоценностью. Её родители были учителями. Лёлька втянулась в чтение, забыв об играх и проказах.

Городская жизнь дала ей новые увлечения, интересы, но всё же бабы Груни девочке не хватало: она очень скучала

по ней. С бабой Груней никогда не бывало скучно: та и сказку могла рассказать, а попутно травки какие-то показать и объяснить, почему они так называются, и зачем нужны людям. Она же научила Лёльку и на машинке шить, и крючком вязать, спицами, приговаривая, что любое умение пригодится, надо только не лениться.

Однако ездить на хутор Лёльке доводилось редко. Далековато, да и с транспортом были проблемы. Приходилось ждать, когда кто-то из хутора приедет в город по делам и заберёт её с собой.

Только летом на все каникулы Лёлька уезжала к бабушкам.

***

Пробежали, остались позади годы учёбы в школе. Повзрослевшие подружки надумали ехать в Москву, учиться на учительниц, и потому поездка на хутор в это лето не предвидится. Лето стоит знойное, сухое. От безводья и пекла извелись и люди и животные. На потрескавшейся земле пожелтевшая сухая трава, зелёную поросль можно встретить лишь у водоёмов да на огородах, поливаемых хозяевами.

Лёлька сидит на качели в тени виноградной листвы, укрывшей кружевным пологом двор и дом тёти Гани. Над Лёлькиной головой свисают длинные плети с гроздьями ещё не созревшего винограда. Полог подпирают деревянные столбцы, опутанные лозой.

Хорошо в тени полога!

Лёлька читает книгу, пекло клонит её в сон, она упорно сопротивляется. С улицы, из-за плетня, слышится звонкий девичий оклик:

– Лёлька! Айда купаться!

Лёлька, встрепенувшись, кричит в ответ:

– Иду! Подожди!

Переодевшись в новый купальник и платье, она выбегает на улицу. Мара терпеливо поджидает её на скамейке в тени ветвей старой яблони, щедро раскинувшей их из-за плетня. Вместе они бегут, загребая ногами пыль, доходящую до середины голени, к озеру на окраине города.

По берегам его высятся старые вербы и гордо смотрятся в его зеркальную гладь. У самой воды – заросли тальника. Много тальника и на илистом дне озера. Оно глубокое, вода в нём чистая, прозрачная, пока кто-нибудь из мальчишек – смельчаков не нырнёт в глубину и не взбаламутит ил. Пытающихся добраться до его дна охватывает страх запутаться в скопище веток, скользких, неприятных на ощупь.

Ребятня и взрослые купаются, в основном, у берега. Редко находятся желающие переплыть озеро. Вода в нём даже в самую жару остаётся холодной. Старожилы рассказывают о подводных родниках на дне, наполняющих озеро водой. В ширину оно саженей пятьдесят, а вот в длину вытянулось на несколько сот метров, так что его вполне можно принять за речку.

Подружки частенько бегают туда освежиться прохладной водой, позагорать.

Рядом с озером простираются бахчевые плантации близкого к городу совхоза. В прежние годы девочки вместе с мальчишками срывали ближайшие к озеру арбузы

и кидали их в воду, завидев сторожа – бахчевника, скачущего на лошади. Сами они тоже сигали в воду вслед за арбузами, потому что знали: тот будет стрелять им вслед солью из ружья. В воде они прикрывались арбузами и переплывали иной раз на другой берег, если сторож бывал очень уж сердит. Когда-то соль дробила арбузы, а когда-то попадала и в мягкое тело. Вода озера была спасением в любом случае.

Повзрослев, девочки потеряли интерес к такому рискованному развлечению. А вот плавать на противоположный берег они продолжали, причём зачастую – наперегонки. Иногда к их соревнованию присоединялись и ровесники – мальчишки. Подружки плавали хорошо, и им доставляло огромное удовольствие оставлять соперников далеко позади себя.

Прибежав к озеру, девочки обнаружили своё любимое местечко под вербой занятым незнакомыми ребятами. Их было трое.

– Ну вот…, – расстроилась Мара, – остались мы без места!

– Озеро большое. Найдём другое, – успокоила её Лёлька.

– Девчата, располагайтесь рядом с нами! Веселее будет. У нас мяч есть, карты. Не уходите! – остановил их кучерявый парень.

– Вот ещё! Мы в карты не играем! А, вообще-то, вы заняли наше место! – вызывающе ответила Мара.

– Миль пардон! Просим прощения! Мы же не местные. Откуда нам знать, что это ваше место?! – воскликнул худощавый парнишка невысокого роста с серым ёжиком волос на голове.

– Мы так и поняли, – ответила Лёлька. – Своих местных мы знаем.

– Неужели? – спросил кучерявый. – Но меня-то вы не знаете. А я тут жил раньше. А почему бы нам сейчас не познакомиться! Карпушин Иван, – представился он.

– Мара, – покраснев, сказала Мара.

– Лёлька. Ой! Оля, – смутилась Лёлька.

– Иван Белобров, – протянул руку высокий парень.

Ему по руке хлопнул третий, с ёжиком на голове:

– Девушкам руку не подают, когда здороваются и знакомятся! Иван третий – Наливайко! – он весело приподнял шляпу из газеты и шаркнул ногой по сыпучей земле.

– О как! Три Ивана! Вот здорово! А вы не шутите? – блеснула карими, слегка навыкате, глазами Мара.

– Нисколько, – сказал кучерявый. – Какие могут быть шутки? Вам наши паспорта показать?

– Не надо. Поверим на слово. А как люди обращаются к вам: по фамилиям?

– Когда как…

– А можно, мы будем звать вас – Ваня, Ванечка и Ванище?

В глазах ребят побежали смешинки.

– И кто же будет кто? – вытирая слёзы смеха, спросил Наливайко.

– Ты – само собой – Ванище, Иван Белобров – Ванечка…

– Ну, уж не-е-т! – возмутился Наливайко. – Ванище – это же прозвище какое-то! Я не согласен!

– А кто тебя спрашивать-то будет? – закатились хохотом друзья. – Прилипнет – не оторвёшь!

– Эх, девчонки! Обидели вы меня! Всё. Ухожу, прощайте!

Подобрав брюки и рубашку, он театрально изобразил уходящего обиженного человека. Девочки расхохотались.

– Ваня, прости нас! Мы не нарочно! Так получилось! – так же театрально раскаиваясь, умоляюще попросила Мара. – Мы сами уйдём!