Тайный воин
Шрифт:
— Но зачем она явилась к тебе?
— Представь себе, мы с ней неплохо поболтали… — Взгляд Фарина наполнился грустью. — Я не такой умный, как твой отец или Аркониэль, но все-таки я не дурак. И она не сказала мне ничего такого, о чем я уже не догадывался бы.
Тобину давным-давно хотелось рассказать Фарину всю правду, но теперь он был вынужден просто сидеть и ошеломленно ждать, когда Фарин скажет наконец, что именно поведала ему Лхел.
— Меня не было в замке, когда ты родился, — сказал капитан, наклоняясь, чтобы перевернуть ломти хлеба, лежавшие на горячих камнях. —
— Моя мать?
— Она всегда ревновала герцога ко мне, Тобин, хотя, видит Иллиор, я не давал к тому повода.
Тобин нервно заерзал в кресле.
— Ки мне рассказал… Ну, насчет тебя и моего отца.
— Вот как, рассказал? Ну, все это было задолго до его женитьбы, но, конечно, и тайной не было. Я много раз просил перевести меня в другое место, но Риус и слышать ничего не хотел. В общем, в ту ночь я решил, что таково было ее желание — чтобы меня не было поблизости. И я вообще не задумывался об этом до дня смерти твоего отца. Я ведь тебе рассказывал, что его последние слова были о тебе, помнишь? Но я никогда не говорил тебе, что именно он сказал. Он знал, что умирает… — Фарин замолчал, чтобы откашляться. — Извини. Наверное, ты думаешь, что спустя такое время… Но для меня все это было словно вчера. С последним вздохом он прошептал мне: «Защищай мое дитя даже ценой своей жизни. Тобин должен править Скалой». Да простит меня Иллиор, но я подумал, что его ум уже помутился. Однако позже, когда я говорил об этом с Аркониэлем, по его взгляду я понял, что слова Риуса не были ошибкой. Аркониэль не стал ничего мне объяснять, он лишь спросил, готов ли я исполнить данную твоему отцу клятву, зная не больше, чем уже знал. Ты догадываешься, конечно, что я ответил.
Тобин сморгнул подступившие к глазам слезы.
— Я всегда тебе верил.
Фарин прижал кулак к груди.
— Прошу, и впредь всегда доверяй мне, Тобин. Как я уже говорил, я не слишком умен, но и не дурак, и я думал, что, может быть, из-за всех этих войн и болезней ты останешься последним наследником трона. Но потом случились разные другие вещи, заставившие меня задуматься. Ну, например, что вы с Ки зовете твоего призрачного двойника братом, а не сестрой.
— Ты слышал? И никогда ни о чем не спросил!
— Я дал Аркониэлю слово, что не стану задавать вопросов.
— Но теперь явилась Лхел и рассказала тебе о нем?
— Ей и не надо было. Я его видел.
— Где?!
— В доме лорда Оруна, в тот день, когда Орун умер.
— Это он убил Оруна! — вырвалось у Тобина.
— Я так и подумал. Он еще склонялся над телом, когда я вышиб дверь. Я сначала подумал, что это ты, и лишь потом разобрался… Великий Свет, я не знаю, как ты выдержал все эти годы! У меня от одного воспоминания о нем кровь стынет!
— Но ты не рассказал о нем Айе.
— Я думал, ты расскажешь.
— А что еще сказала тебе Лхел? Обо мне.
— Что однажды ты должен будешь заявить права на трон. А я должен быть всегда наготове и никогда
— И все?
— Все, только она еще добавила, что давно наблюдает за мной и у нее обо мне хорошее мнение. — Фарин покачал головой. — Я понял, что она собой представляет, как только увидел колдовские символы на ее щеках, и все равно мне приятно, что она обо мне хорошо думает.
— Она всегда говорила, что Айя и отец должны были рассказать обо всем тебе. И Аркониэль тоже так думал. Но Айя запретила. Я знаю, отец посвятил бы тебя во все, если бы не Айя.
— Это не имеет значения, Тобин. Он на свой лад объяснил мне все в тот момент, когда это было действительно важно.
— Но вообще-то они промолчали ради твоей защиты, — признался Тобин, хотя все равно до сих пор сердился на Айю за это. — Айя говорит, Нирин может заглядывать в умы. Мне пришлось научиться прикрывать свои мысли. Поэтому Ки тоже до сих пор ничего не знает. Ты ведь ему не скажешь?
Фарин протянул Тобину ломоть теплого хлеба с сыром.
— Конечно не скажу. Но я представляю, как трудно тебе было хранить секрет все эти годы. Особенно от Ки.
— Ты не представляешь, сколько раз я чуть не сболтнул лишнее! А теперь…
— Да, теперь. — Фарин откусил кусок хлеба и долго жевал, прежде чем заговорить снова. Наконец он вздохнул и сказал: — Ки знает, какие чувства ты к нему испытываешь, Тобин. Любой это поймет, все ведь видят, как ты смотришь на него. И он тебя тоже любит на свой лад, но не так, как ты от него ожидаешь.
Тобин почувствовал, как к лицу приливает кровь.
— Да знаю я. У него с полдюжины девочек разом. Он и сейчас с одной из них.
— Он истинный сын своего отца, Тобин, он просто не может не гульнуть. — Фарин искоса посмотрел на Тобина. — А ведь есть и такие, кого ты мог бы осчастливить своим ласковым взглядом.
— Меня это не интересует! — Но тут же любопытный голос в его голове спросил: «И кто же это?»
— И все-таки нельзя об этом не думать. Лхел так и говорила. Парень твоего возраста должен проявлять интерес к девушкам, особенно принц, которому предстоит сделать выбор.
— Да кому какое дело?
— Людям есть дело. И Ки будет легче, если ты станешь выглядеть чуть более счастливым.
— Это Лхел тебе сказала?
— Нет, Ки.
— Ки? — Тобину захотелось провалиться сквозь землю.
— Он не может ответить на твои чувства так, как тебе того хотелось бы, и его это ранит. Ты ведь знаешь, он бы все для тебя сделал, если бы мог.
На это Тобину сказать было нечего.
— Но ведь меня всегда считали странным. Пусть бы и дальше так думали.
— У тебя есть хорошие друзья, Тобин. И совсем скоро ты узнаешь, насколько они верны тебе. Знаю, тебе нелегко…
— Знаешь?! Да откуда тебе знать! — Как будто все долгие годы страха, тайны и боли разом навалились на Тобина. — Откуда тебе знать, что это такое — когда приходится постоянно лгать и когда тебе тоже лгут? Ты не понимаешь, каково это — не знать даже, как выглядит твое настоящее лицо, пока тебе его кто-то не покажет! А Ки? Мой отец хотя бы понимал твои чувства!