Тайный враг
Шрифт:
Елизавета Андреевна с ужасом смотрела на Доминику.
— Милая Елизавета Андреевна, вы знаете меня много лет, похожа я на человека, который может заказать убийство соперницы? — спросила Доминика.
— Не знаю. Ты сама сказала, что, попав в большой бизнес, люди меняются. Я знаю, что в вашем мире царят страшные нравы.
— Вы меня просто убиваете! Как я могу доказать вам, что я не убийца?!
— А почему же ты тогда скрываешься, а не идешь в милицию и не заявляешь о своей невиновности?
— Я бы хотела
— Но они должны во всем разобраться! Это их работа! А своим отсутствием ты только усугубляешь свое положение.
Доминика начала лихорадочно складывать вещи.
— Я тебя не выгоняю. Просто для меня все это очень странно. Я хочу тебе помочь и не знаю чем… — запечалилась Елизавета Андреевна. — Ника, пойми меня правильно. Ты свалилась мне как снег на голову. Ничего не пожелала объяснить.
Я смирилась и приняла тебя как родную. Но выясняется, что ты не просто жена, убежавшая из дому из-за размолвки с мужем, как я наивно думала, а подследственная. Для меня само это понятие — из мира вещей, уму не постижимых. Пожалей меня, старуху, расскажи мне все, как есть.
— Я вас жалею, поэтому и хочу съехать с квартиры.
— Но куда же ты пойдешь?
— Пока не знаю, но я что-нибудь обязательно придумаю. Мне нельзя опять в тюрьму. Я там больше не выдержу.
— Ты сидела в тюрьме? — ахнула Елизавета Андреевна.
— Я забыла тебе передать слова Юрия Владимировича. Он заявил, что к делишкам своего зятя не имеет ни малейшего отношения, — сказала Анна, входя в кабинет директрисы.
— Странно, — заметила Виктория Павловна.
— Что?
— Странно, откуда он знает про делишки, если я при нем о них не говорила? Ты меня извини, Аня, может, я и зря подняла такой переполох. Но когда я спросила Никитина, почему он обратился именно ко мне, он сказал, что вся его семья меня хорошо знает.
— Пална, не рви мне сердце. Я и без того ночь не спала. Все думала. Ну не может такой человек, как он, заниматься аферами. Он сам мне сказал, что непрактичный. Меня это в нем подкупило.
— Настоящие непрактичные не делают слишком практичных предложений порядочным людям, — отрезала Виктория Павловна. — Хотя, извини, может, я и не права. Не хотелось бы в таком деликатном деле дров наломать.
— Ты, как хочешь, а я не верю, что Шевчук — аферист, — заявила Анна. — Пока ничто меня в этом не убеждает. Может, съездить поговорить с этим проходимцем Сергеем?
— И что это тебе даст? Он правды никогда не скажет. Просто нужно ждать. Правда сама выплывет.
— Как ты не понимаешь, не могу я ждать! — воскликнула Анна. — Нельзя ждать! Как бы не было слишком поздно.
— Он тебе звонил?
— Нет.
— Петров этот… тоже… Какое везение у мужика всегда попадаться на пути не вовремя.
— Если бы ты видела, какое у Юрия было лицо,
— Не звонил?
— Нет. И сам трубку не берет, — вздохнула Анна.
— Был бы не виноват, все телефоны бы уже оборвал.
Анна нервно заходила по кабинету:
— Не хочу больше об этом думать, не могу. Сменим тему. Что ты с Турцией своей решила?
— Да пока… вот как раз ничего и не решила.
— А по-моему, нужно ехать. Когда еще такой шанс появится? Да и развеешься, отдохнешь. Его, как следует, узнаешь.
— Э нет, девонька, узнавать друг друга нужно до поездки. Там какой-нибудь неприятный сюрприз может выйти. Как я потом оттуда выберусь? Все-таки заграница.
— По глазам вижу, что ты уже что-то задумала.
— Задумала. Чтобы локти потом не кусать, решила я провести разведку боем.
— Это как?
— Просто. Поеду в город. На рынке подскажут, где его найти. Нагряну врасплох, может, что-нибудь и прояснится.
Что должно проясниться, Виктория и сама не знала, но настроена была решительно.
Юрий Владимирович засел за работу и никуда не хотел выходить.
— Пап, ты сегодня никуда не уезжаешь? — спросила Диана.
— Нет, я сегодня работаю.
— Пап, а звонить ты тоже никуда не собираешься? — продолжала интересоваться Диана.
— Ты собралась идти? Уходи. Не мешай мне.
— Я ваша с мамой дочь и больше других заинтересована в восстановлении семьи.
— Увы, — вздохнул Юрий Владимирович, — это невозможно.
Диана чмокнула его в щеку:
— Теперь я спокойна. Раз ты сказал «увы», значит, сожалеешь о ссоре. Значит, султан немного подумает, сменит гнев на милость, и примирение не за горами.
— Я на ее глазах опозорен, изгнан прочь! О каком примирении ты говоришь? Передо мной даже никто не извинился за напраслину…
Тут зазвонил телефон.
— Юлька, ты? Я уже бегу, прикрой меня перед Риткой и Амалией, — попросила Диана.
— Ритку сегодня ночью убили, Амалия — у следователя, — всхлипнула Юлька.
Диана тихо опустилась на диван.
Юрий Владимирович через час уже был в кабинета Амалии.
— Маля, ты была у следователя? Что он тебе сказал?
— Сядь, Юра. Мне тебя порадовать нечем.
— Не тяни, у меня сейчас сердце остановится.
— Они нашли на месте преступления боксерскую грушу, — со значением сказала Амалия.
— Не понимаю.
— Этой грушей неизвестный стукнул Маргариту по голове и скрылся.
— Какой ужас.
— Это еще не все. Ты помнишь, какой подарок принес Сергей Доминике в больницу, когда она лежала после катастрофы?
Юрий Владимирович кивнул:
— Помню. Это был большой симпатичный бегемот.