Тают снега
Шрифт:
Вначале все шло хорошо. Ну, женился человек, взял городскую девушку. В этом ничего уж такого вроде бы и не было: человек с образованием, агроном, гнет березу по себе. Но потом пошло. Супруга его раздобыла справку, что училась и только из-за нездоровья недоучилась в сельскохозяйственном техникуме, а потому, когда Птахина избрали председателем, она перешла на должность агронома.
Но наступили другие времена. В МТС после сентябрьского Пленума появились новые люди, началась проверка агрономов, и Клару вежливо попросили освободить
И надо же было Тасе угодить именно на это место, в этот колхоз! А тут целый узел какой-то, крепко стянутый. Кто его развяжет, когда, как?
А пока в работе и заботах незаметно проходили дни. Все дольше и дольше задерживались парии и девушки в жарко натопленной комнате, которую по старой памяти все называли лабораторией, но которая сделалась скорее красным уголком. Тася читала здесь брошюры и книги, рассказывала о том, что знала сама. Переговорив и поспорив о многом, ребята и девушки пели голосистые деревенские песни.
Начались занятия в агрозоотехническом кружке. Нужно было непременно, еще зимой, начинать подготовку к посадке картофеля и кукурузы квадратногнездовым способом. Тренировки решили проводить прямо на снежном поле. Хватились, проволоки нет. И, как всегда, в затруднительную минуту на помощь Тасе пришел Осип.
– Таисья Петровна, я знаю, где достать проволоку.
– Расскажи, если знаешь.
Осип сообщил ей: в лесу есть старая телефонная линия. Она связывала раньше дальний лесоучасток с леспромхозом. Лес там вырубили еще в войну, а линию не сняли. Ближние столбы спилили на дрова. Дальше линия почти вся висит на столбах и деревьях. Осип уже несколько лет пользуется алюминиевой проволокой от этой линии.
Тася посоветовалась с Яковом Григорьевичем. Он махнул рукой: дескать, все равно добро пропадает, пользуйтесь без всяких разговоров.
В воскресенье ребята и девушки направились в лес. Почти все были на лыжах. Вдоволь нахохотались ребята, пока немножко научили ее ходить по ровному месту, а с гор она и сама катилась, лихо, с хохотом и - в сугроб головой. Из леса возвращались усталые, но довольные.
– А ведь нам, ребята, пора создавать свою комсомольскую организацию, сказала Тася, сбросив на остановке с плеча круг проволоки.
– Конечно, пора, - откликнулось сразу несколько голосов.
– Что мы, хуже людей?!
– Давайте сначала так сделаем. Соберемся в клубе, всех комсомольцев созовем из бригад, поговорим, с чего начинать, выберем секретаря, а потом в райком комсомола заявимся, вот, мол, пожалуйста, сами пришли, помогайте.
– Правильно. А то они пока соберутся к нам, вся молодежь состарится.
– Нужно, Тансья Петровна, из бригад собирать пе только комсомольцев, а всю молодежь. Встряхнуть надо наш народ, скучно ребятам и девушкам в бригадах живется, еще скучней, чем нам.
Эту поправку Тася приняла с большой охотой. Она предложила каждому корзиновскому комсомольцу выбрать
В колхоз прибыл трактор. Бойко развернув машину возле правления, Лихачев своротил санями старый телеграфный столб и, напевая "Три танкиста выпили по триста, а начальник целых восемьсот...", вошел в дом. Его встретили приветливыми возгласами и рукопожатиями. Люди, подобные Лихачеву, обычно бывают почти со всеми знакомы.
Сморщившись от дыма, Лихачев обвел глазами запущенное помещение и покачал головой.
– Ну и учреждение! Чайную восточного стиля напоминает, бандуру бы еще. А ты чего, председатель, уныл, как банная скамейка?
– осведомился Васька, здороваясь с Птахиным.
– Здесь доведут, - буркнул Зиновий и, любезно протянув открытый портсигар, поинтересовался: - Надолго к нам?
Васька от папирос отказался и, не переставая греть руки у раскаленной буржуйки, сообщил:
– На зимний сезон. Имеем приказ навозец возить на поля, создать, так сказать, базу будущего урожая.
– Не Петровна ли потребовала трактор-то?
– Она, кажется.
– Та-ак. Значит, она самоуправничает. Интересно, куда ты думаешь ставить трактор на ночь?
– Право думать я предоставляю вам. Мое дело махонькое - лучше каши не доложь, но от печки не тревожь, - хохотнул Лихачев и повернулся к печке задом.
– А вот и агроном Голубева, - кивнул он головой, увидев вошедшую Тасю.
– Долгонько вы, товарищ агроном, спите. Так можно проспать всех женихов.
– Вы трактор не проспите, - огрызнулась Тася и повернулась к Птахину.
– Я не успела вам вчера сказать насчет трактора. Нам его из эмтээс выделили на вывозку удобрений. Надо стоянку ему отвести. Заправляться трактор будет на складе эмтээс.
– С Карасевым говорите насчет стоянки, а мне не до нее. Вон с годовым отчетом замучился. То не бьет, другое не бьет, третьего не достает...
Тася сердито нахмурилась, хотела посоветовать, чтобы он не спал на ходу, тогда сойдется, но сдержалась.
– Нет уж, будьте добры, сами решите этот вопрос, - спокойно отрезала она, - а я к Карасеву не пойду. У меня своих хлопот достаточно.
– И вышла из правления.
– Ну, как?
– спросил Лихачев.
– Я вижу, вы тут ладите!
– Ладим. Мы все тут ладим, да сладу мало, - угрюмо отозвался председатель и, поднимаясь, сказал: - Ты не скаль, Васька, зубы, а давай гони трактор в кузню, там в пристройке тоже когда-то трактор зимовал.
– Вот и решена задача. Действовать надо, мозгой шевелить, и поднимем мы на небывалую высочу вверенное нам хозяйство!
– заключил Лихачев, натянул рукавицы и спросил: - Баян жив? Клуб топлен? Сегодня на танцы прошу, а то вы, я вижу, совсем осатанели от общественных дел и позабыли даже о том, что, кроме труда, существует еще искусство. Так-то!