Te Amo
Шрифт:
Шок.
Смотрю на него пораженными глазами, да и он похоже не меньше удивился своим собственным словам.
В следующую секунду тишину прорезает смачный звук пощечины, а в доказательство этому, моя красная от удара ладонь и его горящая щека.
Медленно поворачивает голову в мою сторону, и смотрит в мои наполненные слезами и горечью глазами своими ошарашенными и полностью сбитыми с толку.
– Т-ты тварь, Рен. – Сама не понимаю, что шепчу, но сил сдерживать слова, нет.
А он всего лишь смотрит на меня, смотрит, но вы бы знали как. Вмиг равнодушное лицо искажает гнев и он
Я знала, что это Рен, что это тот самый Рен, который был со мной всю эту неделю, но паника все равно охватила меня с ног до головы, и я зажмурив глаза, быстро отвернулась.
– Никто… - Слышу шипение я на ухо. – Никто не поднимал на меня руку, а уж тем более, девушка.
Отпускает и, развернувшись, стремительно покидает комнату, громко хлопнув дверью, а я от бессилия, морального бессилия скатываюсь по стене вниз. Слезы уже беспорядочно катятся по моим щекам, утыкаюсь в колени лицом, обхватывая их руками и при каждом всхлипе вздрагиваю. Жадно хватаю ртом воздух, так как дышать нормально уже никак не получается, заполнить ту пустоту не выходит. Будто со своим уходом и кусок из моей груди вырвал, козел.
И каждый раз вспоминая его глаза, мне все больше казалось, что это конец.
========== Глава 11. Неожиданные последствия… ==========
Слепой завидует зрячим.
О, если б он знал, сколько мы
В душе нашей тайно прячем
Тяжелой и страшной тьмы!
Максим Горький.
(Музыка: Стальной алхимик / Fullmetal Alchemist - Michiru Oshima – Brothers Instrumental)
Знаете, бывают такие моменты, когда уже ничего не хочется делать, мысли перестают течь в своем привычном русле, оставляя в голове лишь безудержную пустоту. Не хочется ни разговаривать, ни слушать, даже дышать порой сил нет. Грустно? Жизненно.
Сколько я уже сижу на этом холодном полу? Не помню, не считала, вроде бы, Ямато несколько раз заходил, просил спуститься, а я что–то там отвечала, но совершенно не понимаю, как смогла выговорить хоть что–то. Слезы все еще катятся по щекам, на лице не дрогнул ни один мускул, полностью равнодушное выражение лица. Но готова поспорить, что если посмотреть мне в глаза, равнодушие там вряд ли можно будет найти.
Зачем я это сказала, зачем ударила, зачем вообще завела разговор? Так много вопросов, но вот почему–то ни один ответ не спешит появиться в голове. Сижу тут на полу, обнимаю колени, порой вздрагивая и шмыгая носом, внутренне караю себя за содеянное, виню, считая, что во всем виновата лишь я. Но, так ли это на самом деле? Возможно, я напрасно себя мучаю, ведь Рен тоже виноват, он кричал на меня, давил, задел.…Нет–нет, он попытался поговорить, а я нагрубила. Да еще и ударила, оскорбив напоследок.
Это была не я. Я не считаю его таким, я не хотела его бить, я не хотела с ним ссориться! Я люблю его, хочу быть с ним, обнимать его, целовать, когда мне хочется. Хочу, чтобы он постоянно взъерошивал мне волосы, при этом нежно улыбаясь, улыбкой, которая принадлежала только мне….А сейчас…
Он не захочет меня видеть, он на меня зол, страшно зол. Я ударила его, а это непростительно, это для него унизительно. Если честно, вспоминая тот взгляд, которым он смотрел
Лучше бы ударил.
Я не могу так. После ссоры прошло довольно много времени, судя по тому, что у меня очень сильно болят спина и пятая точка, от сидения, пальцы рук и ног уже немели: они не сгибались и были просто ледяными. Не удивительно, я все еще в полотенце. Пытаюсь встать, но с первого раза у меня, конечно же, не получается, опираюсь о стену и потихоньку, аккуратными движениями, все–таки поднимаюсь, все так же используя стену, как опору. Ноги болят и не слушаются, подгибаясь и дрожа, не давая мне нормально стоять.
Тихонько, будто привыкая, подхожу к огромному зеркалу, приделанному к тумбе. Поднимаю глаза и начинаю пристально рассматривать свое отражение. Кожа чуть побледнела, опухшие и красные от слез глаза и искусанные в кровь губы. Боже, и это за несколько часов? Да уж, что с людьми только не делают такие ситуации. И все же…
Я должна, я обязана извиниться перед ним, иначе не смогу, точнее, без него не смогу. Сломаюсь, не выдержу, как бы страшно это не звучало, но это так. Наблюдаю, как очередная слезинка скатывается по моей щеке, оставляя после себя мокрую дорожку. Больно, ужасно больно.
Тяжело вздыхаю, смахивая каплю с лица. Тянусь к расческе, снимая резинку и кладя ее на тумбу, расправляю волосы и поднимаю взгляд на зеркало и лишь на секунду, кажется, что прямо сейчас, прямо за мной, что–то пронеслось. Ошарашено, так же вглядываюсь в отражение, в то время, пока тело прошибает холодный пот и кожа покрывается миллионами мурашек. Пытаюсь отвлечь себя, сваливая все на плохое самочувствие.
Провожу расческой по всей длине волос, а они спутавшиеся, поэтому становится больно, но я не замечаю. Сейчас не до этого. Так же равнодушно, совершенно ни о чем не думая, продолжаю расчесываться.
Секунда.
В тот же миг расческа выпадает у меня из рук, а я, опираясь о тумбочку правой рукой, а левой держась за горло, начинаю судорожно кашлять. Воздух перестает поступать в легкие, а я все кашляю, будто неизвестный ком застрял и не дает мне нормально вздохнуть. Становиться больно и я падаю на колени, все так же придерживая горло, которое ужасно саднило.
Делаю еще пару безрезультатных вдохов и вот, на мою голову свалилось облегчение. Жадно хватаю ртом воздух, будто его скоро снова не станет, сидя на полу и ошарашенным взглядом глядя на противоположную стену.
Что это было?
Еще несколько секунд вот так вот сижу на полу, а позже, словно зачарованная, встаю и направляюсь к шкафу. Я не понимаю, зачем я это делаю, но я, как ни в чем не бывало, начинаю доставать одежду, одеваться, как будто и не было ничего. Что самое странное - я не противилась, но по-моему, даже если бы и захотела, то не смогла бы.
Надеваю узкие джинсы, обычную черную футболку и подхожу обратно к зеркалу. Делаю высокий конский хвост, хотя ненавижу его, вообще ненавижу прически, так как из-за них видны мои уши, но сейчас не могу сделать иначе, руки не слушаются.