Те, кого называли богами. Эскиды
Шрифт:
Едва слышный шепот перешел в крик, от которого начали болеть перепонки. Кожа девушки побелела так, что стали просвечивать синие вены. Ровный жемчуг зубов превратился в отточенные клыки.
– Я найду ее! Я убью ее! Я столько сил приложила, чтоб измениться. Чтобы быть достойной тебя - Хранителя Света! Я многим пожертвовала ради тебя! Ты мой! Мой или ничей!
– Уймись!
– уверенно и громко приказал Хранитель, схватив бывшую невесту за костлявые плечи.
Крик вдруг превратился в громкое рыдание, чудовище обмякло и вновь стало той девушкой, которую и увидел когда-то на русалиях Лиалин. Нэстаси судорожно цеплялась
– Запомни, Хранитель Дневного Света, ты принадлежишь мне! Перун отдал тебя мне!
– Лада определила мне иной путь. Задолго до тебя.
– Лада ничто перед мощью Перуна! Ты принадлежишь мне!!! Ты - мой! Ты не будешь принадлежать Леесе! Никогда!
– Прости меня, - окинув девушку печальным взглядом, Хранитель убрал ее руки от себя и, забрав из настенного шкафа серебряный самородок, под истошные крики брошенной невесты вышел на свежий воздух. Чувство вины и облегчения подобно волнам накатывали на него.
Нога соскочила с камня, и Лиалин едва успел ухватиться за выступ и удержать равновесие. Все-таки прадед был весельчак. Велинами, значит, пользоваться нельзя, а нормальную дорогу сделать некогда! Интересно, сам-то он давно покидал свою кузницу? Или ему еду птицы приносят? Должен же он есть...
Вцепившись в свисающий над ним толстый корень, Хранитель подтянулся и ухватился за край ровного плато. Теперь надо подтянуться... Еще чуть-чуть... Лиалин распластался на каменистой площадке и некоторое время лежал, не шевелясь и любуясь сизыми мохнатыми шапками грозовых туч, так низко висящих над скалой, что казалось их можно достать руками. Темнело. Да, в детстве все было намного проще. Сварог сам доставлял его к себе.
Громко хлопнула тяжелая дверь, и одновременно с ней по краям плато вспыхнули факелы. Лиалин приподнялся на локте. Из сумрака, дрожащего от света факелов, выступила дородная фигура кузнеца. Серебряные от седины волосы спадали на плечи и сливались с бородой.
– Это кто ко мне пожаловал?
– глубокий голос с отзвуками дальних громовых раскатов прорезал тишину.
– Деда, это я!
– поднявшись с земли, Лиалин неуверенно шагнул на встречу.
Кузнец мгновенье внимательно разглядывал Хранителя и вдруг широко улыбнулся:
– Ну, здравствуй, внучек.
Хлопнув по плечу, Сварог пригласил Лина в кузницу.
Все здесь было по-прежнему. Все также висели на стенах кузнечные клещи, плуги, кресала, удила. Все также горел в печи огонь. Все тот же жар зарождающихся жизней.
– Ну? С каким делом зашел ко мне?
– внезапно посуровев, обратился к правнуку Повелитель.
От такой прямолинейности Лиалин ничуть не смутился, вынув из-за пазухи серебряный самородок:
– Скуй мне обручь защитный.
Теперь пришла пора Сварога удивляться. Давно прошли времена, когда роси пользовались силами рун, а уж тем более ковали их в обереги.
– Что за руны тебе надобны? Силу свою подкрепить али уберечь кого?
– Уберечь. У меня друг есть. По своей глупости я его подверг опасности. Так вот мне такое надо, чтоб и защищало его и от глаз лихих скрывало. И... чтобы мог призвать Зорца в минуту опасности.
Сварог
– Интересный подарок другу ты выбрал. Непростой... уж не девица ли из смертных это?
Лин широко улыбнулся и отрицательно покачал головой.
– Не девичий обручь нужен. Мужской, широкий.
– Ну что ж... Не девица - так не девица, - с глубоким вздохом Сварог взялся за меха.
– Иди пока прогуляйся.
Кузница дрогнула и исчезла. Лиалин будто вновь оказался в мире-между-мирами, здесь не было ни света, ни воздуха, ни единого блика жизни. Но внезапно все вспыхнуло яркими красками. Легкие набрали воздуха, и голова закружилась от переизбытка кислорода. Он стоял на земле. А вокруг все плыло, словно он смотрел на мир сквозь огромную лупу. И все же мир был прекрасен. Высокая, по пояс, сочная бирюзовая трава с пушистыми и тугими ярко-желтыми колосьями, по которой шальной ветер гнал вдаль волны. Изредка можно было увидеть фиолетовые чашки крупных цветков. Диковинные птицы с длинными хвостами кружили в ярко-синем небе, оставляя за собой едва заметный след из серебряной пыльцы.
По коричневому стволу, будто крадучись, сползла маленькая зеленая змейка. Но стоило ей коснуться земли, как из ее тела выросли когтистые лапки, а сама она покрылась темно-зеленым мехом...
Сильный толчок выбросил Лиалина в реальность. Хранитель поднял на Повелителя огромные глаза и восхищенно прошептал:
– Потрясающе!
– Нравится, значит?- Сварог даже скрывать не стал, до чего ему приятна похвала внука: - Ну, я еще не кончил. Гор нет... и... многого другого... Потом сам позову. Вот твой обручь. Только послушай меня: хорошо подумай, прежде чем такие дары приносить. Это ведь не росям?
Лиалин промолчал. Врать он не хотел, а правду сказать язык не поворачивался. Как это было не противно, но даже деду он не мог абсолютно доверять.
– Чтобы Перун не делал, пойми, он не во зло сие творит. О тебе заботится. И народе своем. Большая ноша на нем. Большая ответственность. Будьте друг к другу терпимее. Уж очень не хочется снова в мир ваш приходить. Суетный он.
Лиалин вновь ничего не сказал, только забрал обереги и крепко обнял прадеда на прощание.
– А это я сковал для тебя, внучок. Вижу, что оберег мой не носишь, - Лиалин машинально коснулся груди и виновато взглянул на деда. На мозолистой руке лежала серебряная пластина, точь-в-точь такая, как он отдал сначала Дэлине, а затем оставил Шиэлу. Сварог сам одел ее на внука, ласково потрепав белокурую голову Хранителя.
– Послушай старика, не разбрасывайся такими подарками. Самому пригодятся, - успел услышать Хранитель, когда сила, значительно большая, чем сила велина, уносила его прочь из заветного места.
В дверь тихонько постучали. Так поздно она никого не ждала. Да что там, она вообще никого не ждала. Чуть отодвинув шторку, старушка попыталась рассмотреть, кого принесло на ночь глядя. Но ночная мгла и проливной дождь надежно спрятали гостя. Стук стал громче. Закутавшись в цветастый платок, Олеся отодвинула засов. Согнувшись почти вдвое и переступив порог, в хижину вошел рось. Вот уж росей она не ждала...
– Нет, - дрожащей рукой старушка убрала выбившиеся пряди, одновременно пытаясь спрятать лицо.
– Это не можешь быть ты!