Те, кого называли богами. Эскиды

Павлова Алина

Могучий седой воин оторвал взгляд от своей брони и мрачно взглянул на Повелителя Тьмы. Огромный шрам на его лице побагровел.

– Многие битвы знал мой топор. Я вел нашу армию во времена Раскола!
– его голос стал подобен глухим раскатам грома, - Я был жесток и не жалел слабых! Таков и сейчас!
– Лед гневно дышал, стараясь унять ярость, разбушевавшуюся в груди, - Я всё вложил в Хранителя Дневного Света. Всё свое мастерство, всю силу, всё знание. Да будь в моей дружине в те памятные времена хоть треть таких воинов - исход битвы под Лаазелем был бы иным!

– Он проиграл, - напомнил Чакоса и ехидно добавил: - Женщине!

– Она - прекрасный воин, у нее великолепная техника. Не будь я абсолютно уверен в невозможности сего, то решил бы, что именно мою науку ки'конка

применила на Арене и, возможно, нарушения были, но...
– едва заметная улыбка, больше похожая на предупреждающий звериный оскал, скользнула по сжатым губам: - Вы заметили: какая она красавица? Просто творение Лады, - воин отвесил учтивый поклон в сторону Живы и продолжил: - Даже меня в сердце кольнула ее красота, а вы мальчику в укор ставите, что он ей умереть не дал.

В зале вновь повисла тишина. И в ней подобно громовым раскатам было слышно, как Велес растерянно скреб когтем чешую за крошечным ухом, пытаясь припомнить, когда Великий Воитель удостаивал собеседников улыбкой в последний раз. До сего момента, Повелитель лишь скучающе позевывал, жалея потерянного времени. К Хранителю особых чувств он не питал, а потому и за судьбу его не радел. В пророчества - не верил, считая, что каждый сам творит свою судьбу. Судиц не боялся - он их уже дважды видел. И оба раза считал их призыв полнейшей глупостью. Да и не брат если б, то и не пошел бы он вовсе.

Общее молчание нарушил Хорс, насквозь пропахший душистым хмелем:

– Я не понимаю, зачем мы собрались? Кого судим и за что? Неужто память так коротка?
– Хорс встряхнул головой, и на пол посыпались сияющие искры.
– Лин - такой! Лин - сякой! Лин - хуже некуда! Когда он завоевывал для вас Др'ху, вы были довольны! Когда он остановил войну в системе Каранту - вы не противились! Но ведь и тогда он проявлял "опасное своеволие"! Но ведь и тогда он действовал в нарушение наших традиций! Почему вы, други мой, молчали тогда? А сегодня собрались здесь, чтобы решить: имеет ли он право жить? Хотите найти приемника? Вперед! Только в нашей вселенной триллионы миров, населенных разумными существами, из них пара-тройка миллиардов наверняка подойдет по силе ауре как приемники. Не умеют пользоваться - научим! Не захотят сгорать в неукрощенном огне - заставим! А не найдем - ничего страшного! Будем гонять дар из тела в тело, пока не родится приемник! Что для нас - вечных - несколько сотен лет для поиска! Да кому вообще пришла в голову эта безумная идея - отправить целителя на Арену?
– Хорс иронично качнул головой.
– Вы сами превращаете наш мир в бесконечный кошмар! Для ки'конов! Для себя! Для него! Он такой, какими мы были сотни лет назад! Разве вы этого не видите? Он ведет нас к гибели? Очнитесь! Не он попросил вызвать судиц! Какое вы право имеете его судить? Ты, Перун, так торопишься от него избавиться, что не замечаешь самого очевидного: мы впервые за сотни лет вступили в переговоры с нашими братьями! На равных! Не унижая и не оскорбляя друг друга! Да, Чакоса прав: грядет война! Это и без судиц очевидно! Но благодаря Лиалину у нас появился, возможно, последний шанс восстановить прежние кровные узы...

– Он нарушает законы и традиции!
– возмутился Чакоса.

– А кто их не нарушает? Ты что ли?
– подал голос Велес, было очевидно, что эта перепалка все больше забавляла его.
– Я видел, как двадцать лун тому назад ты приволок в свое логово ки'кона и сожрал его. Голод одолел?
– Велес трескуче засмеялся и, шипя, отполз в тень.

По залу пробежал легкий смех, никак не вяжущийся с той обстановкой, что должна была царить на судилище.

Чакоса ощутил острое желание вцепиться в этого шипящего гада и свернуть его холодную змеиную шею.
– Не мели чушь, ползучий! Не было такого!!!!

В центр зала Суда вышла старая иссохшая старуха с седыми патлатыми волосами и пахнущая смрадом.

– Мора!
– Чакоса почтительно склонился перед ней.

– Повелители!
– скрипучим старческим голосом произнесла она.
– Не думала я, что доживу до момента, когда великие будут слушать пьяницу, чьи остатки разума давно потонули в кубке с хмелем? В его словах нет и доли разума! За всю свою

жизнь Хранитель ни сделал ничего, что заслуживало особого внимания! Чего не смог бы сделать любой из вас! Вы просто боитесь отца своего - Сварога, ведь хранитель - его любимец! Позор! Самое время забрать его дар, пока не стало слишком поздно! Проклятье! Помните о проклятье! Вам даны силы! Так воспользуйтесь ими, чтобы уберечь себя и своих детей от неминуемой опасности!

До боли стиснув зубы, Эдель слушал эти страшные слова. "Уберечь себя и своих детей"... Это она про его младшего брата... Да, у него не было права голоса, и, возможно, расплата будет страшной, но позволить уничтожить Лина... Нет! Хранитель расправил плечи и шагнул вперед.

За спиной горестно вздохнула Карна, словно застенала по ком-то. Жива невольно окинула взглядом судилище, и, заметив движение в дальних рядах, едва заметно нахмурилась. Вот только этого как раз и не хватало! Довольно того, что один из братьев ни жив - ни мертв, второму рядом с ним нечего делать! Повелительница глубоко вздохнула, и перед Хранителем на мгновение возник незримый барьер, на который Эдельвейрик не замедлил наткнуться.

– Здесь не все - дети Сварога, Мора, - возразила Дивия, расправляя лепестки на цветах.
– Большинство из них даже не явилось на суд, - это была явная шпилька в адрес Перуна, но ни Дивия не взглянула на кайсара, ни кайсар не подал виду, что отлично понял: о чем шла речь.
– Кроме того, Сварог давно отошел от дел и живет отшельником. Он не вмешивается в наши дела. Мы не беспокоим его. Его уважают, но отнюдь не боятся! Ты это прекрасно знаешь. Не стоит бросаться пустыми обвинениями, - Дивия окинула светлым взглядом собравшихся и, остановившись на Темном Повелителе, добавила: - Теперь о любимце. Позволь напомнить тебе, Чакоса, да и всем остальным, что отец Лиалина был преданным другом Сварога. И чего уж греха таить, его единственным другом! Дочь Сварога - Зоря приходится бабушкой Хранителю. Более того, юноша является обладателем уникального дара, полученного им от своей бабки. Что же удивительного в том, что Сварог любит его?
– Дивия с укоризной взглянула на собравшихся и, грустно вздохнув, откинулась на спинку ложа: - Вы без общего Совета Старейшин, самовольно призвали судиц. Никого из нас не позвали! Вы даже не поняли, о чем говорили Вегласные девы!
– казалось еще мгновенье и мирный свет, что излучала Царица, превратится во всепожирающее пламя. Но вместо этого она лишь глубоко вздохнула и разочарованно качнула головой.
– Касательно разума Хорса... Судя по его речи, далеко не все потонуло в хмельном кубке. И доля истины в его словах, безусловно, есть. А проклятье... Знаешь, Мора, не в мальчике дело, чтобы Прове там не предрекал. Мы сами прокляли себя... в тот день, когда подняли мечи на своих братьев... много тысяч лет назад. Вы получили все ответы, но продолжаете сотрясать воздух! Устыдитесь!

И вновь повисла звенящая тишина. Хорс поднял на Дивию слегка изумленный взгляд и чуть заметно качнул головой в знак уважения и благодарности. Не то чтобы он изменил свое мнение о росях, но... воззвать к голосу совести Дивия умела всегда. Овсень недовольно поморщился, будто ему прищемили палец, и отвернулся в Срече и Карне. Веретено судьбы в умелых руках на мгновение замерло и тут же продолжило мерно стучать о каменный пол. Карна жалостливо вздохнула, горестно прижав к впалой груди иссохшие руки. В больший черных глазах отразилась столь невыносимая печаль, что Овсень невольно вздрогнул и быстро отвел взгляд. Ему вообще не нравилась вся эта затея с судом, и хоть хранитель был ему глубоко безразличен, все ж сегодня сторонником Чакосы и Перуна он не был.

Чакоса скрежетал зубами, но не находил достойного ответа. Дивия права. Дивия всегда права! Чакоса яростно сжимал и разжимал кулак, едва сдерживая себя. Зачем она вообще сюда пришла? Ей же не было дела до Хранителей, до сегодняшнего дня! Вот и сидела бы у себя в долине, как раньше!
– Чакоса с силой ударил кулаком по ручке кресла.

Гордо держа голову, Перун повернулся к Ютре. И пусть теперь это не имело никакого значения, все же собор он закончит как должно. Чутье подсказывало, что Дивия позволит ему сохранить лицо.