Те, кто любит. Окончание
Шрифт:
— Как желаешь, Нэб, — голос Абигейл звучал твердо. — Но позволь мне взять мальчиков к твоей тете Элизабет и преподобному Пибоди. В Аткинсоне, где служит преподобный, есть хорошая академия. Твоя тетя приютит мальчиков. Преподобный Пибоди позаботится об их образовании. Мы заберем Уильяма, сына тетушки Элизабет, в Писфилд, он будет секретарем твоего отца.
Нэб встала, подошла к окну, наблюдая, как прячется солнце за деревья на краю поля.
— Да, — прошептала она, — мальчиков надо отправить в школу. Они и так потеряли уже два года. Мне будет тяжело остаться одной с Каролиной, но я не могу больше заставлять их жертвовать собой.
Она
— Спасибо, мама и папа. Уверена, что мальчики будут счастливы у тетушки Элизабет и дядюшки Пибоди.
Поздно ночью, когда Абигейл не могла сомкнуть глаз, она спросила мужа:
— Как нам спасти ее?
— Откровенным непотизмом. Я найду для непоседы полковника работу в Филадельфии, даже если придется изобрести ее… Его жалованье мы оплатим из собственного кармана.
На следующий день они отправились в путь вместе с мальчиками.
Семья Портер содержала ферму Писфилд в безупречном состоянии, однако мыши пробрались в кладовку, изгрызли часть сахарных голов и устроили свои гнезда в свернутых коврах. Мэри Кранч отыскала ключ, выбила ковры и почистила сахарные головы. Кусты английских роз пышно цвели. Коттон Тафтс придирчиво надзирал за батраками; однако 14 июля прошла буря с градом и уничтожила часть овощей, прибила ячменное поле и нанесла ущерб посадкам кукурузы. Ячмень пришлось скосить на фураж.
Почти ежедневно из Филадельфии приезжали курьеры с докладами, письмами, политическими запросами. Нужно было отвечать на личные и официальные письма, на поздравления, одобряющие поведение президента, на выпады, осуждающие его. Джон сам писал ответы, используя любую возможность убедить обращавшихся к нему, что они должны оставаться «преданными союзу наших американских штатов, их конституционному правительству и федеральной администрации… счастливому предзнаменованию будущего мира, свободы, безопасности и процветания нашей страны».
Еще подошел срок для известий, как приняты во Франции три комиссара, смогут ли они добиться искреннего соглашения о дружбе с Директорией. [9] Убедившись, что дела идут нормально и Луиза справляется с приемом друзей и делегаций, приезжающих выразить уважение президенту, Абигейл выехала в Аткинсон со своей сестрой Мэри Кранч и двумя внучатами. Впервые за много лет три сестры были вместе.
Но радость встречи была омрачена трагедией. Младший сын Билли Чарлз Смит, работавший в Хаверхилле около Аткинсона, страдал последней стадией туберкулеза, сведшего в могилу его сестру. Катарина Луиза была при сыне, но состояние парня было безнадежным. Абигейл мрачно заметила:
9
Директория — правительство Французской республики из пяти директоров (ноябрь 1795 — ноябрь 1799).
— Билли умер, его дочь умерла, и теперь умирает сын.
— Пути Господни неисповедимы, Нэбби, — сказала мягко Мэри Кранч. — Почему моя дочь Люси вышла замуж за слепого Джона Гринлифа? И почему ее готовы вот-вот положить в постель, а ведь я предупреждала ее, что могут родиться слепые дети? Почему мой сын Билли вышел из ассоциации адвокатов и ударился в спекуляции землей вместе с семьей Гринлиф, став банкротом? Потеряны годы, потеряна профессия…
— Профессия не потеряна, сестренка. Джон ссудил Билли двести долларов на покупку книг по
Элизабет удачно вышла замуж, ибо пятидесятисемилетний преподобный мистер Пибоди, первый пастор собрания благоверных в Аткинсоне, был энергичным, образованным мужчиной. Ему доставляло удовольствие рассказывать, как после вдовства он посетил Элизабет Шоу, чтобы получить рекомендацию относительно новой жены, способной «разделить его радости и горести». Элизабет рекомендовала ему некую леди в Ньюбери. На пути в Ньюбери с целью сделать предложение преподобный мистер Пибори узнал, что умер преподобный мистер Шоу. Он повернул своего коня назад, вернулся в Хаверхилл на похороны и после скромного выжидания, злые языки утверждали, что он сделал предложение о браке на похоронах, женился на Элизабет.
Абигейл и Мэри отправились сразу в приходский дом. Это было большое двухэтажное здание, с двумя трубами дымоходов и с достаточным числом спален, чтобы приютить восемь пансионеров из соседней академии. Пибоди, и фермер и священник одновременно, был высоким мужчиной с вьющимися черными волосами. Собственными руками он выложил каменный забор и на этом загоне, подобно преподобному Уильяму Смиту в Уэймауте, выращивал крупный рогатый скот. От первого брака у него было двое детей. Поскольку единственная дочь Элизабет, Абигейл Шоу, была в свои семь лет слишком мала, чтобы требовать к себе внимания, он с удовольствием приветствовал сыновей Нэб.
Он тут же занялся делами, связанными с их приемом в академию, оставив сестер в тесном кругу обсудить пережитые годы и поговорить о молодом поколении. Хорошо вновь оказаться под чарами кровных уз. Мэри Кранч было уже пятьдесят пять, Абигейл — пятьдесят два, а Элизабет — сорок семь, они были тем, что осталось от преподобного Уильяма Смита из Чарлзтауна и от Элизабет Куинси из Маунт-Уолластона. Многие годы они сохраняли дружбу, помогая друг другу в тяжелые времена, заботясь о детях. Они держались вместе, говорили тихо, понимая, что их родители счастливы такой прочной связью между ними. Абигейл подумала: «Странно, как нам хочется доставить удовольствие нашим родителям даже спустя столько лет после их кончины».
К началу октября Джон и Абигейл должны были вернуться в Филадельфию. Их пребывание дома было коротким, всего два месяца, и благодатно освежающим. Работа на ферме, сбор плодов, кладка каменной стены у основания Пенн-Хилла восстановили жизненные силы Джона. У Хатфорда и Нью-Хейвена отряды легкой кавалерии встретили карету президента за несколько миль от города, чтобы сопроводить ее до постоя и обеспечить эскорт на следующее угро. Джон воспринял такие жесты как свидетельство верности главному исполнительному лицу. Он подчеркнуто говорил об этом собиравшимся в каждом городке на пути следования.
Когда они подъехали к постоялому двору, ближайшему к Истчестеру, то заметили верхового в униформе. Он проследовал за ними к дому Нэб, вручил письма из Нью-Йорк-Сити и подтвердил сообщения, что в Филадельфии свирепствует эпидемия желтой лихорадки. Люди мрут как мухи; пятьдесят тысяч жителей сбежали в более прохладные, высокогорные места. Но лихорадка продолжает свирепствовать в перенаселенных жилищах, среди только что прибывших ирландских и шотландских иммигрантов.
— Послушай, Нэб, мы остановимся у тебя на несколько недель, пока не грянет мороз в Филадельфии и Конгресс сочтет нужным собраться. Можешь ли ты смириться с нашим пребыванием у тебя?