Те, кто пошел в пекло
Шрифт:
…Пройдет несколько дней, и «альфовцы» похоронят своего боевого товарища. Им будет о чем подумать у его могилы.
До августа 1991-го оставалось полгода, и кто знает, не лейтенант ли Шатских своей трагической смертью спас жизнь Президента России Бориса Ельцина?
Москва. Август 1991 г.
Путч в августе 1991 года продлился всего три дня и открыл, как писали газеты, новую эпоху. Пожалуй, это действительно так – редкий заговор в истории Отечества имел столь громкие последствия. Рухнул Союз, запретили Коммунистическую партию, сократили и реорганизовали армию и КГБ…
Именно армия
Отчего, например, не вице-президентский? Ведь во главе стоял законный вице-президент. Или не министерский? В ГКЧП входили сплошь министры во главе со своим премьером.
Причин тут много. Все, кто оказался 19–21 августа в Москве, видели танки, боевые машины пехоты, солдат с автоматами на улицах столицы.
Три человека попали под гусеницы армейских боевых машин. По существу, то было единственное за три дня и три ночи столкновение армии и защитников Белого дома. Столкновение нелепое и оттого еще более трагическое. Но оно состоялось.
Однако армия армией, а была и другая сила, которой постоянно пугали защитников Белого дома, – спецподразделение «Альфа». Это имя за три дня произносили много раз – громко по радиотрансляционной сети и шепотом между собой, на баррикадах.
«Альфу» ждали. «Альфу» боялись, «Вымпел» тогда еще не знали. В этих чувствах напряженного ожидания и страха было все – слухи о крючковских «головорезах», неизвестность, досужие сплетни и вымыслы.
Но в «Альфе» понедельник 19 августа и последующая ночь прошли спокойно.
Утром следующего дня командира группы полковника Виктора Карпухина вызвал к себе генерал Евгений Расщепов, и они вместе прибыли к зампреду КГБ генералу Гению Агееву. На совещании присутствовали начальники всех управлений Комитета. Здесь впервые прозвучал приказ: вместе с частями Советской Армии и МВД осуществить штурм здания российского парламента, интернировать Российское правительство, Президента в специально оборудованные точки под Москвой.
Командиру «Альфы» дополнительно придавались другие спецподразделения КГБ и МВД, московский ОМОН, ОМСДОН. Приказы, как и прежде, отдавались устно. Карпухину вспомнился Вильнюс. Тогда «Альфа» тоже оказалась крайней.
Генерал Агеев, закрывая совещание, предупредил: следующий сбор в 14 часов в Министерстве обороны.
О том совещании в интервью «Известиям» командующий ВДВ, а потом министр обороны России генерал армии П. С. Грачев вспоминает так:
«20 августа между четырнадцатью и пятнадцатью часами в кабинете заместителя МО СССР по экстремальным ситуациям генерала Ачалова состоялось совещание. Там были генералы Варенников, Калинин, Карпухин, много гражданских, которых я не знал. Обстановка была напряженной… Говорили: правительство России выступило против ГКЧП, переговоры с ними ни к чему не привели… Надо сделать так, чтобы признание состоялось.
Была поставлена задача: оцепить здание парламента. Мне было сказано: десантников разместить в районе американского посольства, МВД размещалось на Кутузовском проспекте, а спецподразделение «Альфа» – на набережной. План был такой: МВД оттесняет людей от здания парламента, а в проход входит «Альфа» и штурмует здание.
Далее приводится весьма любопытный вопрос корреспондента:
– Как вел себя во время совещания генерал Карпухин?
– Активности
Итак, за два часа до времени «Ч» 21 августа командир «Альфы» принял решение: в штурме не участвовать. Между совещанием у Ачалова и звонком Грачеву прошло почти двенадцать часов. Возможно, самых драматичных часов в жизни «Альфы».
Человеку, далекому от армии или спецслужб, трудно представить, что такое приказ. Отказ же от выполнения приказа – воинское преступление.
…Маршал авиации Шапошников 20 августа, ближе к ночи, позвонил генерал-полковнику Грачеву:
– Ну, что думаешь делать?
– У меня, – отвечает Грачев, – такое впечатление, что они на мне решили отыграться. Хотят, сволочи, чтобы я давал команды.
– А ты что? – спрашивает Шапошников.
– А я их пошлю… Команду не дам.
Далее Евгений Иванович приводит такой диалог.
– Ну хорошо, а сам что будешь делать?
– Подам в отставку.
– Не примут, в период ЧП это сложное дело.
– Ну, – говорит Грачев, – застрелюсь к чертовой матери.
С чего бы это генерал-полковнику, Герою Советского Союза в сорок три года пускать себе пулю в лоб? Павел Сергеевич Грачев не из робкого десятка: десантник, мастер спорта, совершил не одну сотню прыжков с парашютом, дважды был в Афганистане – командовал полком, потом дивизией, и вдруг в мирное время такое заявление.
В том-то и дело, что невыполнение приказа для военного человека всегда очень тонкая грань между жизнью и смертью.
Да, защитники Белого дома, люди сугубо гражданские, собравшиеся отстоять любой ценой своего Президента и правительство, проявили большое мужество. Но у каждого из них был выбор – остаться или уйти. У людей в погонах в августе 1991 года такого выбора не было. Выполни приказ, пойди на штурм – преступник, откажись выполнить – тоже преступник. Представим на минутку: гэкачеписты продержались не три дня, а три недели. Трудно сказать, в каком положении оказались бы Шапошников и Грачев, а также десятки других генералов и офицеров армии и КГБ, не поддержавших путч. Возможно, им остался бы единственный выбор: или пойти под трибунал, или застрелиться.
Говорю об этом не для того, чтобы просто возвратиться к страшным минутам тех дней, но дабы понял читатель состояние души командира «Альфы» генерала Виктора Карпухина.
Сразу после августовских событий много писали о том, что «головорезы Крючкова», без сомнения, готовы были пойти на штурм и потопить в крови зарождающуюся российскую демократию. И только непонятное чудо спасло Белый дом.
Потом стали появляться публикации противоположного толка: мол, «Альфа», когда ей был дан приказ о штурме, напрочь отказалась идти. Назывались даже фамилии тех, кто поднял «бунт на корабле», приводились слова, на едином выдохе произнесенные сотрудниками подразделения: «Мы туда не пойдем!» – и якобы ответ «бунтарей», офицеров Михаила Головатова и Сергея Гончарова: «А мы вас туда и не поведем!»