Те, Кто Живут Давно. Сердце Рэдмаунта
Шрифт:
– Когда?
– Не знаю точно. Но уж будь уверен, лучше бы вам не встречаться. Это всегда заканчивается одинаково, – Елена тяжело вздохнула. Поставила чашку на стол, и устало потёрла лицо ладонями. – Нужно отдохнуть, уже давно утро. Йен! – Он поднял на неё серо-голубые глаза, того же цвета, что и лёд на окнах. – Иди к себе.
Метнув в соперника злобный взгляд, но не став спорить, он поднялся из-за стола, сложил салфетку и вышел из зала. Елена встала и смотрела ему вслед, когда Андрей обнял её и привлёк к себе, усадив на колени. С одной из ножек,
– Зачем ты постоянно обижаешь О’Лири? Неужели тебе доставляет удовольствие язвить его за то, какую жизнь он выбрал?
Она погладила его по голове, рассеянно перебирая чуть вьющиеся тёмные пряди.
– Да, – просто согласился он, зарываясь носом в складки ткани на груди, и с наслаждением вдыхая её запах.
Елена подняла его лицо и крепко прижалась к крупным горячим губам, у этого поцелуя был вкус кофейной кислинки.
– Ты останешься, только если помиришься с ним сейчас, – улыбнулась она, глядя в почерневшие от широких зрачков глаза.
– Это же невозможно! Ты знаешь! – с раздражением нахмурился гладкий лоб.
Колычев прижал её к себе, чувствуя через ткань тепло и мягкую тяжесть женского тела.
– Значит, иди к Кристине. А то она там за дверью извелась уже вся, подслушивая! А после уходи, – она вывернулась из объятий и соскользнула с колен.
Мужчина удержал её, сжав тонкое запястье и притянув к себе. Елена резко вдохнула и поморщилась.
– Не вздумай! Пусти сейчас же! – прошипела она тихо сквозь зубы.
Ему было страшно признаваться самому себе в том, насколько будоражит желание причинить ей боль. Он не двинулся с места, и женщина ударила его по лицу свободной рукой.
– Ты не моё божество! – прошептала Елена.
Каменная ладонь разжалась. Не оглянувшись, она поднялась наверх, сердито шурша юбкой. В тишине и одиночестве Колычев огорчённо вздохнул. В который раз этот мерзкий щенок портит ему все планы! Он допивал кофе, машинально скатывая между пальцами в блестящий шарик серебряный столовый нож, как если бы тот был из мягкого воска. Затем встал, потянулся и, придав лицу безразлично вежливое выражение, шагнул к двери, из-за которой высунулась и радостно блеснула глазами кудрявая экономка.
Елена прошла через свою спальню дальше, в комнату поменьше, с одним окном. Тут не было очага и давно уже стало тесно от книг. О’Лири стоял к ней спиной, раздеваясь. Чёрные прямые пряди рассыпались по плечам.
– Не играй обиду. Я знаю, что ты улыбаешься сейчас, – сказала она от двери.
Йен обернулся, сдерживая торжествующую усмешку, но увидел, как она растирает одной рукой синяки на другой. Страшные пятна бледнели на глазах, но всё же, выглядели ужасно. Он, было, бросился вон из спальни, но Елена остановила его на пороге.
– Нет, не надо! Оставь. Всё в порядке. Кости целы.
– Прелесть! – возмущённо всплеснул он руками. – Прибил, но не убил! Потрясающе! И как ты прощаешь ему такое?!
– Так же, как тебя за то, что нарочно выводишь его на ссору каждый
– Моя госпожа! – тихо скользнул он следом, обнимая и прижимаясь к ней, согревая и успокаивая.
Жадно вдыхал медовый запах волос на затылке и прикасался к нежной коже, горячей и в отшлифованных временем шрамах по всему телу. Много сотен лет назад он поклялся служить ей, сопровождать и охранять. Ни разу не став любовником, он не отлучался от неё, и почти всегда был рядом, с небольшими перерывами. Он оставлял Елену лишь на время, доверяя её безопасность и благополучие не всем Живущим Давно. Его любовь и преданность питали и поддерживали древнюю ведьму, а её близость делала дар элементаля сильнее, а самого Йена – счастливым.
Узкое окно давало мало света, особенно в такой ненастный день. Какой-то стук… Елена медленно просыпалась, какой-то неясный звук повторяется в комнате.
Первое же, что она увидела, был ироничный взгляд синих холодных глаз, насмешливо разглядывающих в упор. От неожиданности она испуганно подскочила, резко сев в кровати. Одновременно удержала за плечо проснувшегося Йена. Нельзя дать им сцепиться!
– Здравствуй, милая, – Генрих чуть склонил голову.
Он сидел в кресле у окна, постукивая заострённым железным крюком, заменявшим правую кисть, по подоконнику. Именно этот звук разбудил её. Белоснежный воротничок упирался в выбритое лицо, широкий узел шёлкового галстука серо-серебристого цвета, тёмно-серый костюм с чёрным бархатным жилетом. Волосы брюнета коротко острижены. Он с удовольствием разглядел кольцо с гранатом, которое она до сих пор носит. Это его подарок, купленный в Крумлове в позапрошлом веке.
– Ты напугал меня! – переводила она дыхание, придерживая на груди сползающую рубашку. – Не пробовал приходить в гости, предупредив, как все приличные люди?
– Хелена, ты должна уехать из страны. Арман Эмер просил передать тебе его убедительную просьбу покинуть Россию. Не рискнул писать, опасался, что письмо перехватят.
– С каких пор ты служишь Эмеру?
– Я никому не служу, ты знаешь, милая. А если и помогаю, то исключительно из своей выгоды. У меня готовы билеты. Соберись быстрее, пожалуйста. Приближаются непростые времена.
– Когда они были другими?! – буркнула она.
Недовольно дёрнув голым плечом, выбралась из кровати, и прошла босиком по холодному полу к стулу, на который бросила чулки, блузку и юбку. Вольмер не сводил с неё глаз, ловя каждое движение. Он так соскучился без неё.
– Арман считает обстановку весьма неблагоприятной, и хочет, чтобы ты переждала грядущие перевороты рядом с ним, в Италии.
С трудом оторвавшись от любования женщиной, он перевёл взгляд на растрёпанного О’Лири, который полулежал, опираясь на подушки, и хмуро смотрел на незваного гостя.