Те же и граф
Шрифт:
– Я, к твоему сведению, еще работаю! Сею разумное, доброе, вечное!
– Она почти кричала.
– Вот-вот, еще и школьникам своим лапшу на уши вешаешь. А потом выходят из школы такие вот убогие, непригодные ни к чему болтуны. Ни за себя постоять, ни полезное что сделать.
– Ну, за нынешних детей ты можешь не беспокоиться. По части приспособляемости они нас с тобой переплюнут. Не те времена.
– Невольное сожаление проскользнуло в ее голосе.
– Далеко не идеалистические... Мечтатели вымирают, как мамонты. Теперь время, да, для
– Как я?
– подсказал Игорь.
– Ну, я тебя почти не знаю. Так, в целом говорю. Хватать, хватать, потреблять - вот нынешний идеал. Тебе уютно в этом мире?
– Колосова уже немного успокоилась и села на любимого конька.
– А я в другом мире живу!
– задиристо ответил Орлов, но продолжать не стал.
– Значит, ты тоже мечтатель, - съязвила Маша и была удивлена, что он не возразил.
Они помолчали. Игорь закурил и приоткрыл окно возле себя.
– А ты не хочешь найти себе другую работу?
– спросил он.
– Зачем?
– удивилась Маша.
– Вам же копейки платят, на это жить нельзя.
– Да, копейки. Пока. Да еще норовят обмануть. Но дети-то тут причем?
– Так и будешь до старости сидеть там?
– не унимался Орлов.
– А мое дело, по-твоему, не нужное?
– тихо проговорила Маша.
– Ну, кому сейчас нужна твоя литература?
– небрежно ответил Игорь.
– В таком случае, мне больше не о чем с тобой говорить, - заключила Колосова и отвернулась к окну.
Ей хотелось плакать от обиды. Игорь почувствовал это и сделал попытку оправдаться:
– Да я думал найти тебе работу с хорошим окладом. Чтобы можно было нормально жить.
Маша не стала спрашивать, какую работу он собирается ей подыскать, однако обижаться перестала. Они молчали до конца пути. Колосова не выдержала и уснула, запрокинув голову на подголовник. Периодически встряхивалась, смотрела на Орлова, не засыпает ли. Он слушал бодрую музыку, что-то из 70-х, кажется. Подпевал без слов.
– Спи, спи, - говорил ей совершенно мирно.
И было хорошо и спокойно.
К дому подъехали уже утром, в шестом часу. Маша мечтала о душе и своей кровати, однако в глубине души ждала, что произойдет что-нибудь менее обыденное. Орлов вышел из машины, чтобы попрощаться с ней. Оба чувствовали себя неловко.
– Спасибо тебе за чудесный вояж, - заторопилась Маша.
– Я побежала!
Она чмокнула Игоря в щеку и направилась к подъезду. "Если уйду и он ничего не скажет, значит, все!" Что "все", она не до конца понимала.
– Подожди!
– услышала она за спиной, и сердце ее замерло.
Орлов нагнал Машу, развернул к себе и нежно поцеловал в губы.
– Ты не обижайся на меня. Ну, я бываю иногда придурком...
– Я не обижаюсь, - ответила расчувствовавшаяся Маша, ожидая продолжения, однако Орлов отстранил ее, развернулся и быстро пошагал к открытой машине.
Колосова вошла в подъезд.
Глава 16
Жизнь
Нужно было подготовиться к урокам, а Маша никак не могла найти свою рабочую тетрадь с планами и конспектами и учительскую книжечку с оценками. Текущие оценки она выставляла сначала к себе, а потом переносила их в электронный журнал.
– Ничего не понимаю!
– бормотала Колосова, лихорадочно роясь на своем письменном столе.
Подозрительно было и то, что она нигде не находила также книжку с литературными манифестами, которой пользовалась в последний раз на уроках и захватила домой за ненадобностью. Маше стало не по себе. Записи в учительском журнальчике не восстановить: Колосова редко заполняла журналы, за что ей постоянно влетало от завуча. Оценки сохранились только у нее. Она вспомнила, что за прошедшую после каникул неделю она не успела ничего поставить, но тем не менее...
– Господи, что же делать? Где я могла их потерять?
Получалось, что она не донесла до дома пакет с общей тетрадью, и двумя книгами. Может, оставила в школе? Если так, то уже лучше.
Вдруг, осененная ускользающей мыслью, Колосова рванула в прихожую и стала шарить по карманам пальто. Нащупала и вынула из кармана ключ с номерком от ячейки круглосуточного продуктового магазина, что по соседству.
– Боже мой!
– только и воскликнула.
Она тотчас собралась и выскочила из дома. Войдя в магазин, Маша кинулась к ячейкам хранения, открыла нужный номер и вздохнула с величайшим облегчением. Ее пропавшие вещички лежали целые и невредимые. "Господи, какая дура!
– думала Маша, возвращаясь домой.
– Только со мной могло такое случиться! Неделю вещи пролежали в магазине! А если бы их выбросили? Нет, прав Игорь: не приспособленная к жизни мечтательница!"
Вспомнив об Орлове, расстроилась окончательно. Он не звонил с того момента, как они расстались у подъезда.
– Ничего не понимаю, - бормотала Колосова, вернувшись домой и снимая пальто и обувь.
– Ну, живешь ты своей таинственной жизнью, зачем тебе я?
Звонить самой она посчитала ниже собственного достоинства. Впрочем, чего греха таить, не находила достаточно убедительного повода. Ну, позвонит, скажет: "Привет!" А дальше что? "Я по тебе соскучилась"? Вот еще, много чести. К тому же, если он женат или живет не один, надо ли напоминать о себе?
Однако она была близка к тому, чтобы именно так и сделать. "Что я ему, девочка? Когда хочет, появляется, когда не нужна, и не вспоминает..." Эти мысли мешали Маше сосредоточиться, а ведь надо было подготовиться к урокам, время уже позднее...
Наверное, Милка опять права: Орлов несвободен. Маша, конечно, рассказала подруге о путешествии, о разговорах и спорах с Игорем. Правда, пока только по телефону.
– Нет, пусть он и говорит, что не женат, кто-то у него есть, - диагностировала Милка.