Те же и Скунс – 2
Шрифт:
– Вот! – Валерий Александрович сдёрнул очки и ткнул пальцем в экран. – Вот, откуси я собственную голову. Как «волосы» по питанию придут, у вас тиристор тут же отпирается и даёт коротыш. Видите?.. Какой, кстати, стоит – двести второй? Лучше бы сто шестой или сто двенадцатый…
Олег и Сева переглянулись.
– Ну да Бог с ним, – продолжал Жуков, – давайте какой есть, а я пока самую простую цепочку… Где тут у вас детали лежат? Нужен резистор с конденсатором…
– Ты программу-то отладил свою? – повторил Рудаков.
Валерий Александрович,
– Мне что, больше вас всех надо? Ты преобразователь Каширину хочешь предъявить или нет? Или до пенсии с реостатами возиться намерен?..
– Ладно, – сдался начлаб. – Дерзай. Тебе отвечать…
– А то не отвечу!.. – снова ощетинился Жуков. – Не впервой!..
Сева ухватил пинцетом развороченные останки тиристора и потянулся к паяльнику. Олег уже рылся в коробке, подбирая замену.
– Помню, ещё с лампами работали, – сказал Жукову Родионов. – И был у нас один парень, увлечённый ужасно. Начнёт что-нибудь делать – просто-таки не видит кругом ничего и не слышит. И вот, помню, собирал он какую-то довольно сложную по тем временам схему, трёхмерную…
Жуков молча кивнул, припаивая конденсатор. – И решили мы над ним подшутить, – продолжал начальник лаборатории. – Куда-то выманили его на минутку, а сами хлорвиниловую трубочку подвели и один конец засунули в схему. Вернулся он, включает… а мы сигарету тем временем раскурили… дунули в трубку – и у него дым оттуда фонтаном. Он скорей выключил, задумался… давай что-то менять… Мы у него за спиной уже по полу ползаем, а он ничего и не замечает…
Когда всё было готово, Сева облизнул пересохшие губы и понёс вилку в розетку.
– Чпок!.. – громко сказал Олег у него прямо над ухом.
Сева выронил вилку и шарахнулся так, что перевернул стул, на котором сидел. Вскочив на ноги, он молча бросился в дверь. Лицо у него было белое.
– Севка, – позвал мгновенно раскаявшийся Олег. Сева не отозвался. Олег расстроенно поднялся и пошёл утешать. Валерий Александрович поднял вилку, вставил её и щёлкнул тумблером. Послышалось ровное высокое гудение – преобразователь работал.
– Вот и у них так же было, – сказал Рудаков. Он не спешил радоваться победе. – Включат, поначалу всё хорошо…
Жуков напряжённо, не отрываясь, смотрел на распластанный по столу преобразователь, словно готовясь в любую секунду броситься ему на помощь. Он понял, куда клонил Рудаков, и отрезал:
– А мы подождём!
Долго ждать не пришлось – не те на Турбинном заводе были условия. Вздрогнули и заморгали на потолке люминесцентные лампы, потом ощутимо завибрировал пол под ногами. Видимо, в цеху включили кое-что посерьёзнее электросварки. Жукову случалось заглядывать в цех, и он видел чудовищные карусельные станки и рабочих, ходивших по поверхности деталей, установленных для обработки.
Сева и Олег, забыв про обиды и невыясненные отношения, бегом прибежали с площадки и уставились на преобразователь, продолжавший деловито гудеть.
– Потом, в спокойной обстановке, фильтр соберёте, чтобы уж точно никогда ничего… А теперь давайте-ка его под нагрузкой посмотрим!
Но отдельно «посмотреть» преобразователь не удалось – снова открылась дверь, и в лабораторию, отдуваясь после подъёма по лестнице, во главе свиты торжественно вступило начальство. Заместитель главного конструктора Павел Георгиевич Каширин собственной персоной.
– Всё работает, всё готово! – бодро доложил Рудаков. – Вот только Валерий Александрович немножко задерживает – программу свою ещё не установил…
От Турбинного завода до Финляндского вокзала можно было доехать на троллейбусе и трамвае. Или даже на автобусе, не говоря уж о частниках. Валерий Александрович выбрался за проходную и отправился пешком по ярко освещённой набережной Невы. Он любил ходить здесь, мимо ступенчатых спусков, мимо живописных – хоть фильм снимай про полярную экспедицию – торосов, нагромождённых во время последнего ледолома. Жуков шёл быстро, засунув руки в карманы и с наслаждением вдыхая холодный сырой ветер, казавшийся ему после душной лаборатории потоком чистого кислорода.
…Так вот и получилось, что чужую работу он спас, а своя угодила «с корабля на бал» – безо всяких предварительных прогонов и проверок прямёхонько пред светлые очи начальства. Каширин был в хорошем настроении и милостиво согласился подождать, пока они всё подключат и сбегают на нижний этаж – раскочегарить модельный агрегат, состоявший из здоровенного электромотора с генератором. Наконец жуковская программа ухватилась за выдаваемые датчиками параметры, принялась вырабатывать управляющие величины…
«Ну-ка, ну-ка!.. – наклонился к экрану Каширин. Присмотрелся к отображённому цветными линиями процессу – и насмешливо покосился на Жукова: – Что же это он у вас, батенька, такую… гумозную картинку рисует?..»
Процесс в самом деле не лез ни в какие ворота. Регулятор натурально метался, раскачивая систему вместо того, чтобы успокаивать.
«Я же тебе говорил, не связывайся с адаптивным… – вполголоса простонал Рудаков. Не столько для Жукова, сколько, естественно, для начальства. – Не готов он ещё у тебя…»
«С адаптивным? – заинтересовался Каширин. – А как же так, Валерий Александрович, почему это не готов?..»
Нинель Сергеевна возникла из-за кульмана. Она грела озябшие – не иначе, в результате ударного труда – руки об очередную кружечку кофе.
«Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, – улыбнулась она. – А по ним ходить. Привыкли вы, Валерий Александрович, к тонкой теории, а у нас тут грубая практика…»
«Да?! – Жуков еле сдержался, чтобы не заорать, и яростно ткнул в экран сдёрнутыми с носа очками. – Не готов?! А отрицательную мощность кто ему на вход подаёт? Архангел Гавриил?..»