Те же и Скунс
Шрифт:
– Что будем заказывать?
Она умела смотреть так, что её собственный шеф неудержимо чувствовал себя нашкодившим третьеклассником. Эффект возымел место и на сей раз. Сергей Петрович робко процитировал классический фильм:
– А весь список огласить можно?.. Пиновская по-прежнему строго глянула на него и стала читать:
– Коктейль «Вещь в себе»… коктейль «Гидролизный Джо»… «Собачья радость»… «Скупая мужская слеза»… «Для непьющих»… коктейль «Девичьи слёзки»…
– Мне «Вещь в себе»… пожалуйста, – заискивающе попросил эгидовский шеф.
Марина Викторовна величественно кивнула Багдадскому
Кефирыч, возжелавший побрататься с «Гидролизным Джо», плевался и фыркал, вдыхая пары неразбавленного технического спирта: он не употреблял ничего крепче лимонада. Игорь Пахомов, решивший исследовать, что же такое на самом деле девичьи слёзки, подозрительно принюхивался к дистиллированной водичке. Осаф Александрович Дубинин сначала порывался утащить «Скупую мужскую слезу» к себе в лабораторию, но потом решил, что в родном коллективе его всё же вряд ли отравят, и перекрестясь дегустировал… купленный в аптеке хлористый кальций.
Один Лоскутков, избравший коктейль «Для непьющих», посмеиваясь, лакомился смесью цитрусовых ликёров. Сашина заместительница Катя Дегтярёва неприметно выскользнула за дверь, чтобы вскоре вернуться с двумя громадными служебными псами.
– Нам «Собачью радость», – заявила она. – На троих. Псы, Филя и Степашка, вопросительно и с предвкушением поглядывали на неё снизу вверх. По жизни они были звери гордые и преисполненные достоинства, но, как и вся остальная группа захвата, жуткие лакомки.
Багдадский Вор повозился у сервировочного столика, готовя и смешивая ингредиенты, и даже, отвернувшись от любопытных глаз, немного пожужжал миксером. После чего торжественно предъявил Кате поднос. На подносе стояли три пиалы с чем-то белым и взбитым. В белом и взбитом торчали аккуратные кубики булки. Филя и Степашка внимательно следили за тем, как Катя ставит угощение на пол, но делали вид, будто происходившее их совсем не касалось. Катя села между ними, чокнулась пиалой с одним и с другим, отведала, сказала «Будем!» и разрешила собакам. Те одинаково облизнулись и принялись лакать заправленное яйцом молоко. Алла Черновец с деланным безразличием смотрела на них из-за стола, ибо от собак пахло псиной, и Алле это не нравилось. Катю она про себя глубоко презирала, но к презрению временами примешивалась зависть. Экспериментировать с напитками и, вполне возможно, попадать в дурацкое положение у Аллы никакого желания не было, и по примеру Саши она заказала коктейль «Для непьющих». Быть может, Лоскутков это оценит.
Гигантский самовар тем временем наконец закипел, и из холодильника извлекли торт.
Совещание в узком кругу подразумевало присутствие Дубинина, Пиновской и Лоскуткова. А также запертую дверь и включение системы, делавшей невозможным подглядывание и подслушивание.
– К нам едет ревизор! – кладя ногу на ногу, трагически произнёс Саша ритуальную
Пиновская, расставшаяся с фартучком и наколкой, молча поблёскивала очками. Дубинин, не любивший сладкого вкуса во рту, задумчиво жевал маринованный огурчик. При этом он удивительно походил на неряшливого бомжа, закусывающего нехитрую выпивку. Имя, данное ему родителями, на слух иногда принимали за татарское и порывались писать его через «А»; на самом деле оно расшифровывалось как «Общество содействия армии и флоту». Время, братцы, было такое. Спасибо, что не Октябрём и не Красногвардом каким-нибудь…
Сергей Петрович выпустил на стол подаренного Кефирычем котёнка:
– Могу утешить вас, дамы и господа, уже тем, что «Эгиду» пока ещё не разгоняют. Впрочем… в зависимости от исхода грядущих событий…
Пиновская вздохнула.
– Я же говорю, – пробормотал Саша. – К нам едет реви…
– Хуже, – сказал Плещеев. – Существенно хуже. Кличка «Скунс» кому-нибудь в этом доме что-нибудь говорит?..
– Ого! – сказал Саша. – Да неужели сподобились?..
Плещеев кивнул.
– К нам в Питер? – настораживаясь, уточнил Дубинин. Плещеев снова кивнул, и Осаф Александрович задумался: – Интересно, кого ему…
– Скоро выясним, – усмехнулся Лоскутков.
– То-то Микешко вдруг взял и в Майами намылился – пробормотала Пиновская. – Боится?
– За новым крокодилом летит, – буркнул Плещеев.
Дубинин опустил огурчик на блюдце. Можно было не сомневаться, что там он его и позабудет.
– Или изо всех сил показывает, что не он Скунса в Питер зазвал, – сказал Осаф Александрович. И потребовал: – Подробности, пожалуйста!
Плещеев устало потёр лоб ладонью.
– Да какие подробности. Всё те же… у которых борода в Обводном канале тонет. Наёмный убийца. Кличка Скунс. Предположительно мужеска пола. Национальности предположительно русской…
– Появился на международной арене одиннадцать лет назад… Большой специалист по «естественным» кончинам… – мягко подхватила Пиновская. – Равно как, впрочем, и по всяким иным…
Осаф Александрович улыбнулся грустной улыбкой философа. Если информация источника была правдивой (а она, скорее всего, таковой и была), в скором будущем именно ему предстояло дотошно разбираться, где вправду естественная кончина, а где – очередное художество Скунса.
– В Ленинграде до сих пор не появлялся, – сказал наконец Дубинин. – Не делает ошибок. Не оставляет следов…
– ПОКА не делал и не оставлял, – уточнил Плещеев. При этом он скосил глаза на Пиновскую. Вот кому предстояло пускать в ход полную мощь логики и интуиции, делая противника всё более предсказуемым. Хотя… что касается Скунса…
– Я бы вообще не исключала возможности, что это чисто мифологический персонаж… – сказала Марина Викторовна.
– Мифический, Мариночка, мифический, – поднял палец Дубинин. – Мифологический – значит, имеющий отношение к науке о мифах, наш же персонаж непосредственно…