Театр одного зрителя
Шрифт:
— Простите, мне стало как-то не по себе. Наверно, устал.
— Включи-ка свет, — попросил председатель стрелка.
Свет вспыхнул, и председатель взглянул на настенные часы. Он вспомнил, что поручил секретарше никого, кроме генерала, не подключать. Генерал уже сделал свой звонок и, нажав на кнопку селекторной связи, председатель пробурчал в микрофон:
— На сегодня всё.
— Как всё? — очнулся доктор.
Секунду назад он был готов предать самого себя и, мгновенно залившись краской стыда, буквально вспылил:
— Как всё?! — выкрикнул он.
Всё удивлённо
— Как всё! Я же самого главного опять не сказал! Я даже на вопрос не ответил! Во-первых, что имело место на плотине. Мальчики о страхе всерьёз не задумывались. Движущей силой был внешний, а точнее, страх быть не хуже, чем другие, но главный страх — это страх смерти. Один из них всерьёз подумал о своём внутреннем страхе и был до смерти напуган. Он осознал свой страх смерти, но осознанный страх в дальнейшем легче перебороть. Остальные испытали этот внутренний животный страх, когда шлюз открыли. Они этот страх просто не успели осознать, и он овладел ими полностью. Когда осознаёшь страх, то не паникуешь. Пересилив себя, всегда можно перебороть осознанный страх. Этот мальчик победил свой страх смерти и возлюбил ближнего, как самого себя.
Доктор с облегчением вздохнул, подумав, что теперь он сам оказался на месте того мальчика. Молчун опустил голову и о чём-то задумался.
— Доктор, — взмолился председатель, вспомнив, что кассета, наверно, давно крутится вхолостую. — Давайте небольшой перерыв сделаем, потом подведём итог и по домам.
Доктор подошёл к бирюку и предложил свою помощь, но бирюк вновь резко отмахнулся.
В коридоре доктор отозвал седого мужчину в сторону и тихо шепнул:
— У меня к вам просьба. Если со мной что-то случится, прошу передать моей жене два слова: картонный торт. Запомните?
— Да, конечно, — удивлённо отозвался седой мужчина.
– 204-
Машина остановилась возле дома законника.
Коренастый забрал ключи от квартиры и с двумя парнями отправился что-то искать в городской квартире законника. Остальным парням надоело перекатывать законника по полу, и они переключились на разговор.
— Я всё удобного момента жду, чтобы опробовать велосипедную цепь, — услышал законник одного из них.
— Что за цепь? — спросил другой.
— Та, которой педофила завалили возле ресторана, а мне интересно, за сколько ударов я смог бы сам забить насмерть, — последовал ответ.
«Звери», — подумал законник, и в памяти вспыхнули события давно ушедшего дня.
К дальнейшему разговору законник уже не прислушивался. Плёнка прошлого прокрутилась, и всё встало на места. Легче от этого не стало, хоть и выяснилось, что брат прораба получил по заслугам, и как убийца, и как предатель. «Охота на доктора в полном разгаре», — подумал законник, с болью осознав, что никогда не сможет посмотреть в глаза жене доктора, если с доктором что-то случится.
– 205-
— Заходите, господа! Двери в ад запираются! — помахивая ключом, выкрикнул драчун. — Бросьте вызов судьбе, и пусть она подавится!
Люди, улыбаясь, гуськом потянулись к кабинету.
— Хватит
Догматик фыркнул, а седой мужчина продолжил:
— Доктор ведь сказал, что всё это касается тех, кто ещё и не родился. Свою жизнь мы так и прокоптим, как и коптили раньше, но можем помочь нашим детям. Пойми, тут ведь не просто верить надо в то, что говорит доктор, а надо твёрдо знать. С открытым разумом изучать, а не с нашими заплесневелыми мозгами. Разницу усёк? Тут наука нужна, и хватит, сколько строили воздушные замки на вере в пресловутую справедливость. Надо заранее знать, что творим, а не просто надеяться на успех очередной авантюры ума. Не успеешь человеку дать в руки власть, а его ум уже занят вычислениями собственной выгоды.
— Точно, — встрял в разговор драчун, — а ради восстановления справедливости в свою пользу, готов даже родную мать заложить, — и нараспев продолжил:
— Если бы только знал человек, что, чем чище совесть — тем выше её продажная стоимость. Бедненький, не знает собственной выгоды, вот и мучается.
Смеясь, он запер дверь и, возвращаясь к своему месту, деловито добавил:
— Рассаживайтесь, господа, и не волнуйтесь. У доктора камни для разбрасывания уже на исходе, так что он скоро начнёт лечить самых пришибленных. Покрепче зафиксируйте себя в креслах и сможете сэкономить на анестезии.
Догматик злобно сверкнул глазами, но драчун не мог угомониться и, усаживаясь, обратился к нему:
— Ты не очень расстраивайся, что и среди докторов с низкой зарплатой есть умные люди.
— Согласен, — постарался спокойно ответить догматик. — У доктора есть чему поучиться.
— Тогда почему же ты противишься и не хочешь внять тому, что он говорит? — продолжил седой мужчина мысль.
Драчун не преминул с усмешкой пояснить:
— Потому что, кто мелко плавает — тот громко квакает.
Догматик негодующе посмотрел на драчуна, а тот добавил:
— Не мучайся, если мозги заклинило. Пока ты их расклинишь, уступи-ка своё место доктору, как более достойному представителю народа. Надеюсь, не забыл, что ты у нас главный поборник справедливости? Или сомневаешься, что доктор не сумеет вылечить твою идеологическую муру?
Догматик побагровел, но доктор поднял руку, и, призвав внимание к себе, с улыбкой произнёс:
— Я невольно вспомнил высказывание одного малыша: «На родительском собрании учительница говорила про меня так много хорошего, будто я уже умер».
— На поминках — или хорошее, или ничего, — добавил драчун, и все заулыбались.
Догматик расслабился и внезапно проявил заинтересованность:
— Ладно, доктор, всё к чертям собачьим. Допустим, я уже умер. Что дальше произойдёт? Я где-то читал, что в момент смерти человек на несколько грамм становится легче, и, мол, это душа отделяется от человека. Это правда, что… — хотел спросить догматик, но внезапно осёкся и помрачнел.
— Чушь, — радостно вмешался драчун. — Это покойник на пол-литра пропотевает, чтобы было чем помянуть. Ну, а на закуску…