Театр тающих теней. Под знаком волка
Шрифт:
Высокий Николай нависает над пухленьким невысоким Саввой.
— Не работал я на врага.
Николай достает револьвер, приставляет его к горлу подростка.
— На врага не работал. Плакаты, какие велели, рисовал, чтобы продпаёк дали, Анну и девочек кормить.
Константиниди снимает револьвер с предохранителя.
— А что про перемещения войск знал, так там, в Ревсовете, с секретностью слабовато было. Шифр совсем простой. Через стол увидел, за сорок восемь секунд разобрал.
Николай взводит курок.
— Сорок восемь секунд, говоришь, паскуда! Пристрелю тебя
Как грубо заговорил Николай.
— Анна искать меня будет, — бормочет Савва, и Николай так гадливенько усмехается.
— Не найдет. Концы в воду. Не найдет!
Убирает револьвер от его горла, слава тебе господи! Хотя Савва и агностик, но почему-то эти фразы из давних причитаний матери лезут теперь в голову — слава господи, одумался. Передумал Савву убивать.
— Не найдет! — вкладывает револьвер в кобуру Николай. — Потому что я тебя не здесь пристрелю. Труп твой жирный отсюда далеко до пристани тащить и пол от твоей продажной крови оттирать!
На столе в графине прозрачная жидкость. Савва сам не пьет, но сразу понимает, что это не вода. Характерный запах с водой не перепутаешь. Он же знает, что химическая формула C2H5OH показывает, что в составе молекулы этого вещества находится два атома углерода (Ar = 12 а.е.м.), шесть атомов водорода (Ar = 1 а.е.м.) и один атом кислорода (Ar = 16 а.е.м.). Не вода, в общем, а водка. Или даже спирт.
Николай наливает из графина полстакана. Залпом выпивает. Утирается рукавом. В имении графини Софьи Георгиевны он так себя никогда не ведет — салфетки, платочки. А теперь рукавом.
— Не здесь тебя убью! На пристани. Чтобы твой труп сразу свалился в воду. И не всплыл до весны, когда его обглодают рыбы и отложат в нем свои яйца моллюски.
Савва морщится — не от страшной картины, а от чудовищного невежества. Необразованные они люди, эти Константиниди. Один брат законов стихосложения не выучил, другой не знает, что моллюски не откладывают яйца.
— У морских двустворчатых дробление спиральное, — бормочет Савва. — Гаструла превращается в типичную трохофорообразную личинку и развитие идет с метаморфозом. На спинной стороне образуется зачаток раковины, сперва непарный, потом перегибающийся и образующий две створки, после чего личинка опускается на дно и постепенно превращается во взрослую форму.
— Гаструла, говоришь, — повторяет незнакомое слово Николай.
Наливает себе еще полстакана и хохочет.
— Гаст-рруллааа!
Развозит его прямо на глазах — наглядная иллюстрация пагубного влияния этилового спирта на организм здорового человека! Смеяться над простым зоологическим термином здоровый человек может только в стадии алкогольного опьянения. Обидно, что серьезные ученые до крайнего мало внимания уделяют этому фактору, особенно в России, где алкоголь в опасных дозах пьют все слои населения.
— Познакомишься со своей гаструлой уже ночью! На твоем трупе она и превратится во взрослую особь!
Так же залпом выпивает еще полстакана.
— Думаешь, я тебя спасу? Или по-тихому пристрелю, избавив от мучений?
Занюхивает
— Я при всех тебя пристрелю! При всех!
Еще водки из графина наливает.
— Чтобы никто сказать не мог, что капитан Константиниди покрывает ишачившего на красных приятеля! Чтоб видели все пристрелю!
Выпивает еще четверть стакана и кричит:
— Увести!
Повернувшись к Савве, добавляет:
— Ночью увидимся. В последний раз. Сейчас еще партию таких, как ты, подвезут, чтоб веселее стрелять было.
И пьяно мерзко хохочет.
Конец всего
Даля
Москва. Недавно
— Ты сдурела?!
Орёт! Как это с ним последнее время случается.
Олень, Оленев [1] , олигарх, владелец собранной Далей для него уникальной коллекции, орет!
Но если раньше она облегченно выдыхала — орет не на нее, то теперь именно на нее.
Не слыша возражений, орет!
— Мне всё время говорили, что ты мне фуфло подсовываешь!
Ему «всё время говорили»! Конечно же, говорили! Все, кто хотел сожрать выскочку, случайно попавшую в ближний круг недавнего олигарха, говорили, и не раз. На нее наговаривали. Порой казалось, что времени и сил работать не остается, все силы уходят, дабы только закрыться от тех, кто «говорит».
1
Герой романов Елены Афанасьевой «Ne-bud-duroi.ru», «Знак змеи» и «Колодец в небо».
— Говорили — я не слушал! Но теперь!
Теперь — это после разгромной статьи Фабио Жардина на сайте «The New York Times», — ее объяснений Оленев слушать не хочет. Статью он вряд ли нашел сам. Конечно же, вовремя подсунули.
— Ты уволена!
И отключается. На попытки перезвонить, объяснить, не отвечает. Сообщения не открывает.
Часом ранее не орал, а шипел другой:
— Ваша карьера закончена!
Шипел Фабио Жардин, главный эксперт Мирового фонда культурного наследия, который должен был просто поставить последнюю подпись на документах для выставки, уже готовой к открытию в топовом мировом музее Гюльбенкяна в Лиссабоне.
— Лично прослежу, чтобы ни к одной серьезной экспозиции, ни к одной экспертизе, ни к одному изданию вас на пушечный выстрел не подпустили!
По видеосвязи было видно, что даже при его темном цвете кожи он от злости весь красный, вот-вот от напряжения лопнет. Крутил на мизинце известное на весь мир кольцо Гения с прозрачным желтым камнем, которое он какими-то неправдами выкупил у «Фонда Ант. Вулфа», и шипел.
Она и сама выглядела не лучше, в маленьком окошке вверху экрана сама себя не могла узнать. Но тогда ее мозг автоматически просчитывал варианты — какие подтверждения подлинности можно еще предоставить. И не находила ни единого.