Театр теней. Новые рассказы в честь Рэя Брэдбери (сборник)
Шрифт:
Джо Хилл
Маленькая Америка [12] (Дэн Хаон)
Во-первых, вот хайвеи Америки. Вот штаты, раскрашенные в голубой, розовый и салатовый цвета, черные линии – границы между ними. Питер следит за их продвижением по детской версии карты. Города, через которые они проезжают, он помечает крестиками. Он рассматривает картинки, обозначающие предметы гордости
12
Во-вторых, вот сам мистер Бриз. Он ведет старый длинный «Кадиллак». У мистера Бриза худые, изящные руки, слегка покрасневшие, словно обветренные. На нем белая рубашка, застегнутая на все пуговицы – включая рукава и воротник. Его редеющие волосы аккуратно зачесаны, на костлявом лице – улыбка.
Он умен, вежлив и приветлив, как ведущий детской программы, которую Питер любил смотреть по телевизору. Когда он говорит, то округляет глаза и нарочито отчетливо выговаривает слова.
В-третьих, вот пистолет мистера Бриза. Полуавтоматический «Глок-19», калибр девять миллиметров, как говорит мистер Бриз. Пистолет лежит в бардачке прямо перед Питером, и Питер представляет себе, будто оружие спит. Дуло – отверстие, из которого вылетают пули – как закрытый глаз, способный открыться в любое мгновение.
Остановив машину у заброшенной заправки, мистер Бриз прислушивается к еле заметному скрипу петель старой вывески с рекламой сигарет. Он насторожен, но его лицо непроницаемо, как витрина магазина у заправки. Ее стекла давно разбиты, дыры залеплены кусками картона, а на пыльном асфальте между колонками кружатся в хороводе бумажные стаканчики, опавшие листья и прочий мусор. Колонки просто стоят, им на все наплевать.
– Эй! – громко кричит мистер Бриз после долгой паузы. – Есть кто живой?
Он вынимает из ниши сбоку колонки заправочный пистолет и проверяет его – жмет на крючок, который выпускает бензин из шланга. Пусто. Питер идет рядом с мистером Бризом, держится за его руку и разглядывает дорогу перед собой. Другой рукой он заслоняет глаза от солнца, катящегося к закату. Дальше по дороге видны несколько домов и высохшие деревья. Цепочка товарных вагонов на рельсах. Башня элеватора возвышается над голыми ветвями вязов.
В газетном автомате лежит выпуск «Ю-Эс-Эй тудэй» от 6 августа 2012 года. Сколько прошло с тех пор – два года? Питер не знает.
– Похоже, тут больше никто не живет, – произносит он наконец, и мистер Бриз долго смотрит на него, не произнося ни слова.
В мотеле Питер ложится на кровать лицом вниз, а мистер Бриз связывает ему руки за спиной пластмассовой стяжкой.
– Не очень туго? – спрашивает мистер Бриз. Он всегда спрашивает об этом, он вежливый и заботливый.
– Нет, – отвечает Питер.
Он чувствует, как мистер Бриз поправляет его лодыжки, чтобы они лежали параллельно, и не дергается, пока мистер Бриз связывает шнурки его теннисных туфель.
– Знаешь,
– Это для твоей же пользы, – добавляет он, но Питер лишь смотрит на него своим, как выражается мистер Бриз, «непробиваемым взглядом».
– Почитать тебе? – спрашивает мистер Бриз. – Что-нибудь перед сном?
– Нет, спасибо, – отвечает Питер.
Утром он просыпается от шума с улицы. Питер лежит на покрывале, все еще в джинсах, футболке и теннисных туфлях, он по-прежнему связан. Мистер Бриз – под покрывалом, его тоже разбудил гвалт. Похоже, за окном кого-то бьют или даже убивают. Вопли, рычание, злоба… Питер закрывает глаза, а мистер Бриз выбирается из-под покрывала и в два прыжка пересекает комнату, чтобы взять оружие.
– Тссс, – говорит он и беззвучно, одними губами, произносит: – Не. Шевелись.
И еще показывает пальцем «но-но-но». Потом улыбается, отвешивает небольшой поклон и выходит за дверь, сжимая в руке пистолет.
Питер остался один в номере мотеля. Его лицо прижато к дешевому постельному покрывалу из полиэстера, которое пропахло плесенью и застарелым табачным дымом.
Питер сгибает пальцы. Его ногти, когда-то длинные, черные и острые, теперь сточены до подушечек.
– Для твоей же пользы, – сказал мистер Бриз.
А что будет, если он не вернется? Что тогда? Комната станет для Питера западней. Он будет пытаться разорвать стяжки на запястьях, будет брыкаться связанными ногами, сползет с кровати, биться головой о дверь, но выйти не сможет. Это будет очень болезненная смерть – погибнуть от голода и жажды.
Через несколько минут Питер слышит выстрел – и моргает от неожиданности.
Мистер Бриз открывает дверь.
– Не о чем волноваться, – говорит он. – Все в полном порядке.
Какое-то время Питер носил ошейник с поводком. Заклепки на внутренней стороне ошейника касались его шеи, и мистер Бриз нажатием кнопки на маленьком пульте мог ударить его током.
– Знаешь, я не хотел бы, чтобы все было вот так, – говорил мистер Бриз. – Я хочу, чтобы мы были друзьями. Можешь считать меня учителем. Или дядей.
– Докажешь, что ты хороший мальчик, – сказал мистер Бриз, – и тебе больше не придется это носить.
Вначале Питер много плакал и хотел убежать, но мистер Бриз его не отпускал. Мистер Бриз держал Питера спеленатым и связанным в спальном мешке – так, что наружу торчала только голова, – и тот мог лишь извиваться, как червяк в коконе или плод в материнской утробе.
Даже когда Питеру было почти двенадцать лет, мистер Бриз укачивал его на руках и шептал:
– Шшш-шшш-шшш. Все хорошо, все хорошо, Питер. Не бойся, я о тебе позабочусь.
Они снова в машине, идет дождь. Питер прислоняется к окну с пассажирской стороны и смотрит на капли, которые ползут по стеклу, как стайка рыбешек. Еще он видит облака и их серых, призрачных детенышей, что опускаются почти до земли, заставляя мокрые деревья изгибаться и размахивать мертвыми ветвями.