Театр теней. Новые рассказы в честь Рэя Брэдбери (сборник)
Шрифт:
– Питер, – произносит мистер Бриз после часового молчания. – Ты сверялся с картой? Где мы находимся?
Питер смотрит в книжку, что дал ему мистер Бриз. На ней есть шоссе, есть контуры штатов, выкрашенные в разные пастельные цвета. Небраска, Вайоминг.
– Мы уже половину дороги проехали, – говорит мистер Бриз.
Он смотрит на Питера, и в его приветливых глазах ведущего детских передач чувствуется аккуратное внимание – заметно, что он думает не только о том, что говорит. Это взгляд взрослого, который хочет убедиться, что ты его слушаешь, что ты учишься, оценивающий, требовательный
– Это хорошее место, – продолжает мистер Бриз. – Очень хорошее место. У тебя будет своя комната. Теплая постель. Хорошая еда. И ты пойдешь в школу! Думаю, тебе понравится.
– Ммм… – отвечает Питер, поеживаясь.
Они проезжают мимо какого-то городка; некоторые дома в нем сожжены – они до сих пор дымятся, даже под дождем. Питер знает, что в этих домах нет людей. Все они мертвы, он чует это мозгом костей, их смерть оставляет привкус у него во рту.
А еще за городком, в полях подсолнечника и люцерны, есть такие, как он. Дети. Они тихо передвигаются вдоль посадок, мягко опираясь о землю ладонями и ступнями. Они почти не оставляют следов на глинистой почве. Они поднимают головы и сверкают золотыми глазами.
– Когда-то у меня был мальчик, – говорит мистер Бриз.
Теперь они реже делают остановки, часами слушают кассету, где поет мужчина и детский хор. «Б-И-Н-Г-О, – поют они. – Бинго – так звали его-о!»
– Сын. Он был ненамного старше тебя. Его звали Джим.
Мистер Бриз неопределенно разводит руками, не отрываясь от руля.
– Джим обожал камни, – продолжает он. – Разные горные породы и минералы. Жеоды – души в них не чаял. И окаменелости! У него их была целая коллекция!
– Ммм… – отвечает Питер.
Ему трудно представить мистера Бриза в роли отца – с его костлявой головой, тощим телом и ртом, как у куклы-чревовещателя. Интересно, как выглядела его жена? Может, была таким же скелетом, как и он сам? В длинном черном платье, с длинными черными волосами и ходила, как паук? Или, наоборот, пухлая фермерская дочка, румяная блондинка, улыбчивая любительница готовить, например печь блины.
А может, он все выдумывает. Скорее всего, у него не было ни жены, ни сына.
– А как звали вашу жену? – спрашивает наконец Питер.
Мистер Бриз долго не отвечает. Дождь перестал, и горы на горизонте видны все отчетливее.
– Конни, – говорит мистер Бриз. – Ее звали Конни.
Поздним вечером они миновали Шайенн – плохое, очень опасное место, по словам мистера Бриза, – и подъезжали к Ларами, где, как сказал мистер Бриз, есть отличное, хорошо организованное ополчение и высокий забор по периметру города.
Питер заметил Ларами издалека. Фонарные столбы там толстые и высокие, как секвойи, а грозди галогенных ламп на их верхушках светят нестерпимо ярко. Питер понял, что не хочет туда. Его руки и ноги зазудели, он чешется своими короткими, сточенными до мяса ногтями, хотя даже касаться ими кожи ему больно.
– Питер, перестань, пожалуйста, – мягко просит мистер Бриз, а когда Питер не перестает, протягивает руку и щелкает Питера по носу.
– Перестань, – говорит мистер Бриз. – Сейчас. Же.
Впереди мигают желтые огни и стоит
Мистер Бриз включает ручной тормоз и достает из бардачка свой пистолет. Двое медленно подходят к машине, и один из них громко командует:
– СЭР, ПОЖАЛУЙСТА, ВЫЙДИТЕ ИЗ МАШИНЫ.
Мистер Бриз касается пистолетом ноги Питера.
– Будь хорошим мальчиком, не пытайся бежать, иначе они тебя застрелят.
Потом мистер Бриз натягивает на лицо широкую, яркую улыбку, как у деревянной куклы.
Он вынимает бумажник, чтобы мужчины увидели его удостоверение, увидели золотую печать Соединенных Штатов Америки, сверкающие золотые звезды. Он открывает дверь и выходит наружу. Пистолет заткнут за ремень брюк, но руки он держит подальше от оружия, выставляя перед собой документы.
Дверь со стуком закрывается, Питер один в машине. Со стороны пассажира на двери нет ручки, поэтому дверь не открыть. Если бы он захотел, то мог бы проскользнуть на водительское кресло, открыть дверь мистера Бриза и выкатиться на дорогу, а потом бежать со всех ног в темноту, бежать зигзагом, чтобы пули, летящие вслед, только взрывали землю, и он смог бы добраться до каких-нибудь кустов или леса, и бежать, бежать дальше, пока голоса и яркий свет не останутся далеко позади.
Но мужчины пристально за ним следят. Один направляет фонарь так, чтобы тот светил прямо в лицо Питеру, а второй не спускает с него глаз, пока мистер Бриз объясняется словами и жестами, как телеведущий, который пытается что-то продать детям. Но незнакомец только качает головой.
– Мне все равно, какие у вас бумаги, мистер, – отвечает он. – Я не пропущу вас с этой тварью через мои ворота.
Когда-то Питер был нормальным мальчиком.
Он помнит то время – многие события сохранились в памяти очень отчетливо. «Я клянусь верности флагу», и «Робин Бобин Барабек скушал сорок человек», и «Как хорошо уметь читать…», и «Когда мне будет шестьдесят четыре», и…
Он помнит дом с большими деревьями у дороги, помнит, как ездил на самокате по тротуару, отталкиваясь одной ногой. Личинку в банке – цикаду – и как она вылупилась, и зеленые крылья. Свою маму и ее две косички. Хлопья в тарелке, как наливал в нее молоко. Своего отца на ковре, как забирался ему на спину: «Куча мала!»
Он не разучился читать. Буквы по-прежнему складываются в слова и рождают звуки в его голове. Когда мистер Бриз его попросил, Питер неожиданно для себя сумел вспомнить номер телефона, и адрес, и имена своих родителей.
– Марк и Ребекка Рэббит, – сказал он, – дом 2134 по Оверлук-Бульвар, Саут-Бенд, Индиана, 46601.
– Отлично, – обрадовался мистер Бриз. – Великолепно!
А потом спросил:
– А где они сейчас, Питер? Ты знаешь, где твои родители?