Театр

Кокто Жан

Эдип. Нет, но все равно, так… среди ночи…

Иокаста. Прими его. Прими его для нас и для нашего будущего. Это очень важно. Пусть придет на пять минут, но пусть придет, а ты его послушай. Это мой приказ. (Целует его.)

Эдип. Но я тебя предупреждаю: сесть я ему не предложу.

Иокаста. Я люблю тебя. (Долгий поцелуй.) И я скоро вернусь. (Выходит вправо.) Пойду скажу ему, что место для него освободилось. Терпение.

Прими его. Ради меня. И думай обо мне. (Выходит.)

Эдип, оставшись один, смотрится в зеркало и принимает различные позы. Тиресий неслышно входит справа. Эдип замечает его, когда тот уже стоит посередине комнаты. Резко к нему оборачивается всем телом.

Эдип. Я вас слушаю.

Тиресий. Спокойно, Ваша Светлость, кто вам сказал, что я пришел прочесть вам проповедь?

Эдип. Никто, Тиресий, никто. Просто я не думаю, что вам приятно портить праздник. Вы, верно, ждете, что я притворюсь внимательным и приму все ваши советы. Я преклоню голову, вы меня благословите, и мы обнимемся. И отдохнуть можно будет потом, и все обычаи соблюдены. Я угадал?

Тиресий. Быть может, вы и правы, что в основе моего поступка лежит некий обычай, но тут ведь нужен царский брак, со всем его династическим содержанием и, признаюсь, во всей его вычурной форме. Но все не так, Ваша Светлость. Непредвиденные обстоятельства ставят нас перед лицом новых проблем и обязанностей. И вы должны признать, что ваша коронация и ваше бракосочетание предстают в таком обличье, что трудно как-то их определить и невозможно вставить в рамки неких правил.

Эдип. Да, трудно с большим изяществом сказать, что я упал на Фивы, как черепица с крыши.

Тиресий. Ваша Светлость!

Эдип. Знайте: все, что входит в рамки правил, пахнет мертвечиной. Правила надо нарушать, Тиресий, надо выходить за рамки. Это признак шедевра, это признак героя. Все, что за рамками, нас поражает и нами правит.

Тиресий. Пусть так, но согласитесь, что, взяв на себя роль, не предусмотренную протоколом, я тоже выхожу за рамки.

Эдип. Ближе к делу, Тиресий.

Тиресий. Что ж, к делу, и со всей откровенностью. Ваша Светлость, предзнаменования для вас мрачные, весьма мрачные. Я должен вас предупредить.

Эдип. Черт побери! Я так и знал. Странно, если бы это было не так. Ну, не в первый раз оракулы на меня ополчаются, а я своей отвагой их опровергаю.

Тиресий. Вы думаете, так будет и на этот раз?

Эдип. И я живое тому доказательство. Пусть мой брак раздражает богов, но как же быть с вашими посулами, с вашим избавлением, со смертью Сфинкса? И почему это боги довели меня до этой спальни, если моя свадьба им не по душе?

Тиресий. Вы что, хотите за одну минуту выяснить, что такое свобода воли? Увы! Увы! Власть вас опьянила.

Эдип. А вы теряете власть.

Тиресий. Вы

говорите со жрецом, не забывайтесь!

Эдип. Это вы не забывайтесь, жрец. Напомнить вам, что вы говорите с царем?

Тиресий. С мужем царицы, Ваша Светлость.

Эдип. Иокаста мне только что объяснила, что вся ее абсолютная власть переходит в мои руки. Так и скажите своему хозяину.

Тиресий. Я служу только богам.

Эдип. Ладно, если вам нравится эта формулировка, тому, кто вас послал и ждет под дверями.

Тиресий. Вот молодежь, сразу вскипает! Вы меня не так поняли.

Эдип. Я очень хорошо понял: вас смущает авантюрист. Вы наверняка подумали, что я нашел на дороге мертвого Сфинкса. Победитель мне продал его, как браконьеры продают охотникам подстреленного зайца. А если я купил добычу, то кого вы обнаружите? Кто будет настоящий победитель Сфинкса? Да, да и это вас все время мучает, и не дает Креонту спать спокойно: да, солдат второй статьи. И толпа его на руках будет носить, и он потребует заслуженной награды… (Кричит.) Заслуженной!

Тиресий. Не посмеет.

Эдип. Ну наконец-то! Вы сказали это. Я вас заставил. Сказали ключевое слово. Вот какова цена посулам. Вот на что вы рассчитывали.

Тиресий. Царица мне роднее дочери. Я должен охранять ее, следить за ней. Она такая слабая, доверчивая, мечтательная…

Эдип. Честное слово, вы ее оскорбляете.

Тиресий. Я люблю ее.

Эдип. Ей не нужна ничья любовь, кроме моей.

Тиресий. Вот как раз насчет этой любви, Эдип, я бы хотел получить кое-какие разъяснения. Вы любите царицу?

Эдип. Всей душой.

Тиресий. Точнее, вы любите ее обнимать?

Эдип. Я очень люблю, когда она меня обнимает.

Тиресий. Признателен вам за нюанс. Вы молоды, Эдип, вы очень молоды. Иокаста вам годится в матери. Да, знаю, знаю, что вы мне ответите…

Эдип. Я вам отвечу, что всегда мечтал о такой любви, почти что материнской.

Тиресий. Эдип, а вы не перепутали любовь и славу? Не будь Иокаста царицей, вы полюбили бы ее?

Эдип. Дурацкий вопрос. Мне его сто раз задавали. А Иокаста полюбила бы меня старого и гадкого, полюбила, если бы я вот так не пришел, неизвестно откуда? Вы думаете, можно заболеть любовью, тронув золото и пурпур? А привилегии, о которых вы говорите, разве они не сущность Иокасты, разве они не вплетены во все ее органы настолько, что невозможно их отнять? Мы испокон веков были вместе. Ее живот хранит побольше складок и извивов царственного пурпура, чем мантия, что сколота булавкой на ее плече. Да, я люблю ее, Тиресий, обожаю. И, оказавшись рядом с ней, я наконец-то понял, что теперь я на своем месте. Она моя жена. Она моя царица. Она моя, и я ее храню, я обретаю ее, и ни просьбами ни угрозами вы никогда не добьетесь, чтобы я подчинился приказам, которые отдает неизвестно кто.