Тебе назло
Шрифт:
Я глаза вытаращила.
— Отлично! Он ещё и колоться начал?
Генка угрюмо молчал, на эту тему ему говорить было неприятно, а я встала и включила бра на стене. А когда к Завьялову повернулась, увидела, что он морщится от вспыхнувшего света, потом лицо рукой потёр. Выглядел по-настоящему измотанным.
— Я тебе всегда говорила, что нужно его подальше от своих дел держать, — заговорила я, стараясь особо не нагнетать обстановку и голос не повышать.
— А
— А ты не обращаешь на него внимания. А он влезает всюду! То ходит за тобой хвостом, то языком чешет! Кому он проболтался? Даже до милиции дело дошло, Гена! Ещё не хватало, чтобы из-за этого сморчка тебя посадили!
— Вась, угомонись, — попросил он, продолжая морщиться, но уже совсем по другой причине.
Я снова на стул села и попыталась Генке в лицо заглянуть.
— Но тебя ведь не это беспокоит, да? Что ещё он натворил?
Завьялов сигаретную пачку между пальцев крутил.
— Беспокоит… Беспокоит то, что наша бравая милиция каждый раз оказывается где-то поблизости, чтобы услышать его пьяный бред. Это странно. Стас и раньше особо молчаливым товарищем не был, но никто не являлся к нам с обысками. Да и что он сказать может? В клубе его не бывает. Почти.
— Почти, — фыркнула я в негодовании. — Ему хватает, видимо.
— Вась, он никого не видит и ничего не знает. Он может догадываться, но…
Я руками развела.
— Значит, ему кто-то рассказывает, — сделала я вывод, а натолкнувшись на Генкин взгляд, замерла. — Кто и зачем?
— Вот и я об этом думаю. — Он рот ладонью потёр. Заметно было, как нервничает.
Я же на стуле откинулась, и руки на груди сложила.
— Чтобы тебя с Филином рассорить? Но это глупо, — опровергла я свои же слова. — "Логово" тебе принадлежит, какой смысл? Папку это никак не касается… — Я говорила, а сама на Завьялова смотрела, и то, как он носом поводит и смотрит куда угодно, но не на меня, активно мне не нравилось. Я замолчала на полуслове, потом головой качнула, придя в ужас от своей догадки. — Ген, ты дурак? Ты… Убила бы тебя!
— Ладно, тише.
— Тише? Ты же сам мне говорил, что у тебя не играют! — Я зло зашипела на него.
— Не надо делать из меня содержателя подпольного казино! У меня в подвале одноруких бандитов нет!
— И на этом тебе спасибо. — Я дыхание перевела, а потом решительно поинтересовалась. — Кто играет?
— Серьёзные люди.
— А несерьёзных мы не держим, — съязвила я. — Кажется, так папка говорил, когда его за жабры прихватили? Для этого ты клуб и купил, да? Перенял эстафету!
— Вася, ты не о том думаешь!
— О том. Мне, знаешь ли, абсолютно параллельно, кто первым
— А я о брате думаю! Никто не докажет никакой игры. Таких людей, милая моя, на допросы не вызывают. А вот этому недоумку голову отшибут, как пить дать.
Я едва сдержалась, чтобы не сказать, что жду этого события не дождусь. Стасик давно нарывается. А уж если на наркоту подсел… То это только вопрос времени. Причём, недолгого.
— Тебе всё равно придётся папке рассказать. Долго тянуть не получится. Или чужую шею подставить.
Генка глянул на меня исподлобья, и я поняла, что этот вариант он обдумывал. Я с трудом подавила вздох.
— Если искать козла отпущения, то это чревато последствиями. Не факт, что Стасик проникнется твоей добротой и не ляпнет где-нибудь об этом.
— Знаю.
А мне вдруг в голову пришла гениальная идея.
— Надо Стасика изолировать.
Генка непонимающе посмотрел.
— Что?
— Изолировать. Увезти из города. В клинику положить. Пусть здоровье поправит. Или тебе всё равно, что брат пропадает?
— Ты же знаешь…
— Да знаю, — нетерпеливо отозвалась я. — Но из города его убрать надо. И посмотрим, что будет.
Завьялов хмыкнул, разглядывая меня, потом с подоконника поднялся.
— А матери я что скажу?
— Правду скажешь. Что её младшенький алкоголик и наркоман. И гения из него не фига не вышло.
— Не ругайся.
Я отвечать не стала, вынырнула из-под его руки и достала из буфета бутылку коньяка. Помню, папка ещё с собой её привозил, открыл, а выпил всего ничего. Я достала рюмку, и Завьялову дала. Тот удивился.
— Чего это ты, на ночь глядя?
— Не я, а ты. Пей и спать ложись, а то так и будешь всю ночь бродить.
Генка погладил голый живот, наблюдая, как я в рюмку коньяк наливаю, выпил без лишних разговоров, а я подумала и ещё ему налила. Пятьдесят грамм коньяка Завьялову, как слону дробина. А когда в постель легли, я на локте приподнялась, чёлку с Генкиного лба смахнула.
— Я сама узнаю про клинику, и всё устрою.
— Угу.
— Спишь?
Он меня вниз, на подушку потянул, в мой висок носом ткнулся, а сам под одеялом мою правую руку нащупал. Погладил по тыльной стороне ладони, пальцы мои перебирал. А затем вдруг сказал:
— Сходим завтра в ювелирный.
Я даже голову от подушки приподняла, настолько удивилась. И очень осторожно поинтересовалась:
— Что покупать будем?
Генка за моей спиной маетно вздохнул.