Тебе назло

Риз Екатерина

— Что хочешь, то и купим.

Зря он это сказал, прямо скажем.

11

Следующая неделя у меня выдалась тяжёлая. Генка уехал, мы перед этим немного поругались, а всё из-за того, что он совершенно не желал больше слушать никаких моих предостережений и советов. Ни про Стасика, ни про Свету. Всё сам! Он был раздражён, я тоже злилась, правда, это всё же не помешало нам посетить ювелирный салон, и я, не обращая внимания на выразительные взгляды Завьялова, выбрала себе кольцо, а вслух заметила, что совершенно не понимаю, почему он моим выбором удивлён. Думал, что я себе брошку в виде жука-скарабея куплю, что ли? Когда мужчина предлагает женщине вместе выбрать ювелирное

украшение, женщине незамужней, у которой на этого мужчину определённые планы, она, естественно, выберет кольцо. Генка в ответ на мои слова фыркал, отворачивался, головой качал, но я-то знала, что всё это для отвода глаз. Мы ехали выбирать кольцо, и я его выбрала. С удовольствием и ему бы купила, обручальное, но в последний момент решила, что это будет слишком. Вместо этого Генку в машине поцеловала в благодарность, а потом руку вытянула, любуясь на сверкающий бриллиант на пальце. На любимого быстрый взгляд кинула, требуя от него поддержки, и Завьялов послушно кивнул. Он выглядел немного задумчивым, на губах ухмылка, видимо, пытался переварить ту сумму, которую пришлось за кольцо выложить. Да, с моей стороны это было сурово, зато теперь точно никуда не денется. После таких-то финансовых вложений… Я снова на кольцо посмотрела, а про себя усмехнулась. Первая семейная ценность. Это колечко может год кормить среднестатистическую российскую семью. Но на пальце смотрится гораздо лучше.

Когда дар речи к Завьялову вернулся, он заявил, что отвезёт меня на работу. Я спорить не стала, но несколько удивилась, когда Генка изъявил желание вместе со мной в офис подняться.

— Я всего раз здесь был.

— Я тебе всё покажу, — заверила я его с довольной улыбкой. А когда в лифте поднимались, я к Генке прижалась на минутку. — Не хочу, чтобы ты уезжал.

Он глаза на меня опустил, пару секунд в моё лицо вглядывался, а потом рукой меня обнял.

— Ты же сказала, что приедешь в выходные.

— Приеду, обязательно приеду. — Я лицо у него на груди спрятала. — Но ещё пять дней. Боюсь подумать, что ты за это время без меня натворить можешь.

— Вась!

— И с Цветочком поговори, слышишь? Даже если она будет глухой притворяться. С Цветочками, знаешь ли, такое бывает иногда.

Генка руку опустил и несильно шлёпнул меня пониже спины.

— Прекрати. Светка хорошая.

Я голову вскинула и на Завьялова посмотрела с возмущением.

— Что?!

Он мне в лицо рассмеялся, быстро поцеловал, а в следующий момент двери лифта открылись. Генка первым вышел, а я его сзади за футболку дёрнула. Он обернулся, посмотрел со значением, а потом руку мне протянул, якобы для того, чтобы выйти помочь.

За весь свой визит в московский офис, Завьялов, кажется, ни слова не сказал. Я ему офис показывала, рассказывала, как тут и что, чуть тише — о том, как тут всё будет, а он рядом со мной стоял, точнее, возвышался, над всеми и вся, руки в бока упёр и по сторонам поглядывал, с эдаким красноречивым прищуром. Сотрудники смотрели на него с подозрением, мимо шмыгали, как мышки, и только кивали в знак приветствия, торопясь убраться с моих и Генкиных глаз. Управляющий после визита Завьялова тоже заметно притих, и теперь лишь возмущённо таращился на меня, но спорить и противоречить уже не решался. Генка одним своим видом заставил всех присмиреть. Я была довольна, почти счастлива, и время от времени задавалась риторическим вопросом: вот как мне его не любить? Пришёл, и все мои проблемы руками развёл.

Но Генка уехал, и моё хорошее настроение вместе с ним. Уже на следующий день я не чувствовала себя такой уверенной и счастливой, да ещё Никита вернулся и позвонил мне сразу, видимо, кто-то рассказал ему, что я в Москве. Мне не очень хотелось с ним встречаться, я не знала, что ему сказать, но и тянуть, прятаться от него смысла не было. У меня на пальце обручальное кольцо, подаренное другим человеком, и продолжать обманывать Никиту неправильно.

Он позвонил, сказал, что приедет ко

мне, и тон у него был совершенно обычный, весёлый и соскучившийся, а я предложила встретиться в ресторане, чем Никиту удивила. Точнее, удивился он в первый момент, потом видимо решил, что у меня дома пустой холодильник, что бывало частенько, надо признаться, и согласился. Сказал, что заедет вечером. Возражать я не стала, но очень постаралась собраться вовремя, даже чуть раньше, чтобы спуститься вниз, не давая Никите возможности подняться ко мне в квартиру. Оставаться с ним наедине мне не хотелось, и попросту было неудобно.

Разговор у нас вышел не то, чтобы тяжёлый, а скорее утомительный. Никита никак не понимал, почему я возвращаю ему кольцо, что случилось за время его отсутствия, что в наших отношениях вдруг перестало меня устраивать. Он брал меня за руку (хорошо хоть я догадалась Генкино кольцо снять), смотрел в глаза, а мне было дико стыдно. Я на самом деле чувствовала себя виноватой, но изменить уже ничего не могла. А вернувшись после домой, оказавшись в тишине и одиночестве, поняла, что мне просто необходимо позвонить домой. Признаться кому-нибудь, какой невероятно тяжёлый у меня сегодня был вечер. Хотелось не просто сообщить, что с Никитой меня ничего не связывает, а именно поговорить. Поэтому позвонила Нике, и мы проболтали с ней довольно долго, а уже после я позвонила Завьялову и сообщила ему радостную новость: отныне я вся его, от макушки до кончиков пальцев на ногах. Очень надеюсь, что он этому известию искренне порадовался. В трубку же лишь весело хмыкнул.

Следующие дни показались мне самыми долгими и мучительными, мне осточертела Москва, я хотела домой, не могла уже проводить вечера в пустой квартире. Хотелось родных лиц, громких голосов и даже споров, вполне искренних, но не серьёзных и, уж точно, не обидных. Домой хотелось, вот и всё.

— Папа, она приехала! — закричал Ванька так громко, как только мог, увидев меня, выходящую из машины. Я в удивлении замерла, глядя на младшего брата, а тот бросился ко мне, раскинув руки в стороны. — Я уже половину дня тебя здесь жду, — сообщил он с едва уловимой претензией в голосе.

— Да что ты? Прямо половину?

— Да! Сижу за кустом, сижу…

Я рассмеялась, наклонилась к нему, поцеловала, а рукой на Фиму махнула, которая вокруг нас носилась и поскуливала от нетерпения. Кажется, всерьёз надеялась, что её я тоже поцелую. Даже наскочить на нас попробовала. Я собаке кулак показала.

— Только попробуй. У меня юбка новая. — Снова на брата посмотрела. — А зачем ты сидел за кустом?

— Папа сказал, что тебя нужно поймать. А то ты прилетишь, а потом улетишь. — Ванька выражался путано, видно сам это понимал, потому что замолчал неожиданно и потёр нос ладошкой. — В общем, я тебя поймал, — заявил он, в конце концов, и руками меня обхватил.

Я по волосам его потрепала.

— Молодец.

Филин на крыльцо вышел и теперь наблюдал за нашим приближением, уперев руки в бока. На солнце щурился, а когда Ванька, увидев его, закричал:

— Папа, я её поймал! Что мне за это будет? — усмехнулся.

— Будет, будет, — то ли пообещал, то ли посмеялся он.

Под взглядом папки я отчего-то занервничала. Хотя, и не предвещало ничего его недовольства, но то, что он с таким нетерпением ожидал моего приезда, настораживало. И я решила на всякий случай подлизаться, выдала радостную улыбку и у отца на шее повисла.

— Папочка.

Он удивлённо вскинул брови, но меня обнял.

— Натворила что-то, да?

Я отстранилась и взглянула с укором.

— Соскучилась!

Папка ухмыльнулся.

— А-а.

— Ну тебя, — решила обидеться я. Мы в дом вошли, я сразу глазами по сторонам постреляла, и поинтересовалась: — Где все?

— Ника к Фае поехала, — сказал отец и замолчал, не понимая, что я продолжения жду. Конечно, для него все — это Ника.

Ванька вперёд нас в гостиную пробежал и боком на диван завалился, прислушиваясь к взрослому разговору.