Тебе не сбежать

Икс Ирина

— Ну что, сделала математику, Донцова? — Тардашевски стоял рядом, как обычно лыбясь своими кошачьими глазами и спокойно разглядывая меня с ног до головы. В его руках была какая-то тетрадь. Неужели списывать у меня собрался?

Я вздохнула демонстративно громко, упирая руки в бока, однако по тому, что его улыбка стала только шире, на него моя поза не произвела ни малейшего эффекта.

— Я Не Понимаю Математику! — сквозь зубы процедила ему в лицо, чуть отклоняясь назад, когда поняла, что подошла слишком близко. — Хватит меня об этом спрашивать,

Тардашевски. Я уже много раз тебе про это говорила.

— Так и думал! — ухмыльнулся он, протягивая мне свою тетрадь. — Держи, двоечница. Математичка сегодня спрашивать будет.

— Что? — что-то я вообще, ничего не поняла.

— Переписывай говорю, тормоз. — хохотнул он, вкладывая свою тетрадь мне в руку. — После физ-ры вернешь. — деловито бросил он, даже не оборачиваясь. А я так и стояла в шоке от того, что сейчас произошло. Даже помотала головой, скидывая с себя морок.

Что вообще, происходит?

Я не стала терять свой шанс сделать математику правильно, поскольку вчера кто-то говорил, что сегодня действительно будет опрос по домашке. Я вчера попыталась сделать её сама, но к сожалению, у меня ничего не вышло, а мама плохо себя чувствовала и не смогла мне помочь. Папа как обычно, в это время был на смене.

После физкультуры, я действительно подошла к столу Тардашевски, возле которого стояли девчонки, и о чем-то разговаривали между собой. Мальчиков рядом с ними не было. Что касалось самого Тардашевски, наверняка он опять с кем-то дрался.

Я спокойно подошла к его парте и тихо положила тетрадь на учебник, особо не привлекая внимания девочек. Однако дура Казанцева, наша сплетница и самая голосистая девочка в классе, почему-то заметила что я что-то делаю около парты Тардашевски, и громко и на весь класс воскликнула:

— Смотрите! Донцова трогала тетради Николаса Тардашевски!

Все как по щелчку посмотрели на меня! Я чуть было не сгорела от стыда, ведь понимала, что это странно, и может показаться, что я втрескалась в Тардашевски, и поэтому беру его вещи, как фетиш. Не думаю, что кто-то в классе поверил бы, что он дал мне свою тетрадь сам. Это было бы странно и совсем не правдоподобно.

И в этот момент вошел он сам. Мальчик был взмыленным, но как и обычно улыбался и что-то говорил своему другу Вадиму Зайцеву. И как только они вошли в класс, все в минуту замолчали, а я почувствовала что краснею. Было просто ужасно неудобно!

— Николас, а Донцова брала твою тетрадь! — сразу воскликнула Казанцева, а все её подруги сразу же заржали как кони.

— Похоже, кто-то в тебя влюбился, Ник! — это сказала подруга Казанцевой. Намеренно громко, и глядя на меня с пренебрежением.

— У Донцовой губа не дура, — поддержал кто-то еще. Я не поняла кто именно.

— Я сам ей дал списать, — странно спокойно сказал, Тардашевски, и все посмотрели на него с недоумением. — Она ж в математике ни бум бум. Не хочу чтобы из-за неё опять весь класс задержали, как вчера. — он говорил так, как будто оправдывался. Мне стало от этого противно.

— Ник, ты что влюбился в Донцову?

Неожиданный

вопрос какого-то мальчика заставил меня вспыхнуть как свечку. Я с замиранием сердца ждала его ответа. Видела, как он смущается.

— Да кому нужно такое страшилище! — наконец сказал он, хмыкнув. — Ляпнешь что-то такое еще раз, Гудков, в глаз получишь, понял?

И в этот момент все опять засмеялись…..

— Ник, ты что с ней встречаешься?

Тардашевски лениво разворачивается к Вороновой и неспешно проходится глазами по фигуре этой девицы, оценивает что-то с нечитаемым выражением лица и что-то видимо решает про себя, но отвечать ей не торопится. Присматривается.

Бегло отмечаю, что подруги Вороновой, да и она сама, стоят в ожидании ответа парня, а сама пигалица смотрит на него зазывно и даже облизывает губы в соблазнительном жесте. Определенно эта профурсетка что-то себе задумала.

— Ты её подруга? — наконец, спрашивает он.

Воронова хмыкает и высокомерно подергивает плечом.

— Я что похожа на ту, кто дружит с лохушками?

Отмечаю как Николас сужает глаза в непонятном жесте, после чего мягко проходится по моей ноге своей рукой. Дергаю ею чтобы убрал.

— Ты права. — замечает спокойно. — Ты и правда, не похожа на ту, с кем бы стала общаться Лиза.

Вижу как Воронова меняется в лице, и собирается что-то ему ответить. Однако в этот момент, Тардашевски наконец-то отпускает меня, встает, и бросает Вороновой как бы не хотя.

— Давай-ка выйдем на пару слов, как там тебя?

— Лиля, — мне кажется она уже не особо хочет выходить с ним из аудитории, то и дело оглядываясь на своих идиотских подруг. Однако, зная, что они такие же избалованные мажорки как она сама, сомневаюсь, что она бы смогла найти поддержку в их кругу, и видимо, как раз из-за этого, она и соглашается и идет с ним.

Я в этот момент, думаю, что это превосходная возможность наконец-то пересесть от Тардашевски на другое место, и Ксюша, как мне кажется меня поддержит, когда придет, но однако в этот момент Тардашевски снова обращается ко мне, говоря громко, так что слышит вся аудитория.

— А ты останешься на месте, Донцова! Тох, проследи. — это он уже говорит какому-то незнакомому парню, которого я прекрасно знаю, поскольку он всегда крутится в среде Вороновой и её прихлебал. Такой же мажор как и она сама. Богатенький буратино. И этот буратино, улыбаясь идет ко мне, и кивает на мое место, после чего говорит.

— Посиди пока тут, малышка. Сейчас Ник вернется и пойдешь, куда хочешь, окей?

Он меня больше и выше, и кроме даже этого отмечаю странный интерес всей остальной аудитории по отношению к нашему ряду. Все первокурсники то и дело косятся на нас, что-то тихо обсуждая, и я не решаясь и дальше выделяться, просто плюхаюсь назад. Парень широко улыбается кивая своим мыслям и ласково смотрит на меня. Я теряюсь от его взглядов и взглядов окружающих, и заламываю руки от нервного напряжения, и как раз в этот момент возвращается моя Ксюша.