Тебе не сбежать
Шрифт:
Понимая, что меня раскусили, стало очень стыдно. Я чувствую, как мои щеки просто пылают от стыда. Судорожно пытаюсь придумать, как уговорить Сергея Викторовича, чтобы он не отстранял меня от тренировок.
— Понимаете… — опускаю взгляд, потому как очень стыдно смотреть ему в глаза, — я очень хочу играть, и ни в коем случае не хотела вас обманывать. Сергей Викторович, дайте, пожалуйста шанс доиграть этот последний сезон. После выпускного, я уйду из школы и уже не буду играть.
Мужчина долго хмурился, смотрел на меня, кивая головой и явно осуждая такое поведение.
— Значит
Я киваю, как болванчик, боясь ему возразить. Возможно, после точного диагноза, он позволит мне остаться в команде до окончания школы, я буду очень его уговаривать.
— Я поняла вас.
— После того, как я увижу правдивые результаты, приму решение.
— Спасибо, — отвечаю с печалью в голосе, — а можно спросить?
— Ну, попробуй.
— Кто вам сказал о липовой справке? — мне было важно знать, кто меня предал.
— Воронцов.
Его фамилия прозвучала, как выстрел или приговор. От неожиданности я застываю соляным столпом. Как он мог? Я вновь разочарована. Вот не стоило мне перед ним открываться и подпускать так близко.
— До свидания, — прощаюсь с тренером и выхожу в коридор, едва сдерживая слезы.
Наверное, сейчас я похожа на огнедышащего дракона. Я была настолько зла, что не знала куда деть свое раздражение. Ко мне подбежала Сонька, взволнованно смотря на меня.
— Что случилось?
— Меня опять предали… Этот гад откуда-то узнал про справку и меня могут теперь отстранить от игр, — проговорила сквозь зубы, пытаясь успокоить, ту бурю, что сейчас во мне бушевала.
Мало того, что он заигрывал с Юлькой на моих глазах, не представляя, как делает мне больно, так ещё и про справку как-то разнюхал и сдал. Ненавижу.
На другой день едва высиживаю с ним рядом первый урок. Игорь пытается что-то сказать, но я отворачиваюсь и закусываю губу, чтобы не высказать обиду при всем классе. На перемене он выходит из кабинета, а я достаю из сумки свой личный дневник, чтобы выплеснуть в него накопившееся раздражение на парня. Вот напишу, и все, он станет для меня пустым местом. Пусть идет к своей Юльке.
— А где Игорь? — будто из моих мыслей материализуется эта бестия, даже вздрагиваю.
— А я откуда знаю? Он мне не докладывает. И вообще, чего в моем кабинете делаешь? Чеши в свой класс, — ворчу, глядя, как «сестрица» удаляется.
Беру ручку и пишу в дневнике — «Дорогой дневник, сделай так, чтобы Игорь Воронцов превратился в мерзкую жабу…». Получается детский лепет, только хочу зачеркнуть запись, как из моих рук вырывают дневник. Ехидный Юлькин хохот оглушает меня, закрываю уши, чтобы не слышать. Потом спохватываюсь, и несусь следом за этой дурой, пока она не прочитала все, что я там понаписала и про нее, и про ее мать, и про многое другое.
Да, ведение дневника оказалось плохой идеей.
Глава 14
Игорь
Я думал, что за неделю сдружился с Ксю. Мы с Айко встречали ее после работы, выгуливали его вместе. В школу шли вдвоем,
Я переживаю за девчонку, у нее явно падает зрение. Скрывает это ото всех. Но я замечаю симптомы. И она еще рвется в свой этот баскетбол, хотя может остаться слепой? Не понимал ее, даже не пожалела денег на справку, хотя не так много зарабатывает.
Я познакомился с ее сводной сестрой, чтобы разведать обстановку в домашней жизни Ксю, и с подругой тоже наладил контакт. Она очень переживает за зрение Ксении и осуждает ее рвение быть в команде. Но поговорив с Софией, я понял многое. Ксения с первого класса играет в баскетбол. Он смысл ее жизни, единственное, что по-настоящему радует девушку. Ну нет в ее жизни ничего интересного, нет поддержки от родных. Есть только баскетбол и единственная подруга.
Сейчас я чувствую себя почти так же, как Ксения. Меня вышвырнули из сытой и обеспеченной жизни, где я ни в чем не знал отказа, где остались все мои друзья. И надежда на золотое будущее. Как я себя представлял в будущем — крутая тачка, шикарный особняк, телки, которые будут ползать у моих ног и куча бабла. И все это я не сам заработаю, меня обеспечит отец. Но все изменилось, будто стена встала между мной и моим прошлым, изменив все навсегда.
Меня вышвырнули, как паршивую собачонку.
В то субботнее утро я увидел истинное лицо своего отца. Он ничего не потерял, по-прежнему рулил своей империей. Мы с Ксенией проезжали мимо его офиса, и я увидел, как отец выходит из здания, садится в новенькую крутую тачку. У него по-прежнему телохранители и шофер. Я нахмурился видимо, и девчонка среагировала, приняла падение моего настроения на свой счет.
Объяснять ей ничего не стал, просто сказал, что вспомнил кое-что неприятное. И выбросил увиденное из головы, до следующего утра. В воскресенье поехал в дом, где жил с рождения, а там уже чужие люди. Ну да, мы же съехали на съемную квартиру, «обеднели» же резко. Дом купили другие жильцы.
На съемной квартире тоже никого не нашел, звонил отцу, он трубку не брал. Предательство жгло в груди невыносимо. Желание найти предка было так велико, что поехал в его офис. Зная отца, он работает без выходных и праздников, нашел его там. Секретарша собралась преградить мне путь, но он сам вышел. Увидел меня и отвернулся сразу, закашлялся. Потом пригласил в кабинет.
— Бедность тебе идет, — уязвил некогда самого родного человека.
— Понимаешь, сын… — начал предатель, но увидел мою усмешку и заткнулся.
— Нет у тебя сына. У тебя есть тупая курица, на которую ты променял меня, и маму. И даже Айко. Спасибо, что отдал его. Наверное, твоя губастая корова против пса была, а то бы оставил его себе.
— Ты зачем приехал? Оскорблять меня? — жует губу от неловкости, сцепив пальцы в замок.
— Нет. Просто вчера увидел, что ты по-прежнему здесь работаешь. Я взрослый уже, мог бы просто сказать — вали, ты лишний. А ты развел эту байду о банкротстве. А, понял, чтобы я денег не спрашивал.
— Тебе деньги нужны? Я дам.