Тебя любить нельзя
Шрифт:
— Тут рядом минное поле, да и воюют часто, вот и привыкли, — пожал плечами друг. — Надоело постоянно бояться и трястись от любого шороха. Все кто хотел — давно уехали, а остальные — приняли правила новой игры.
— И не страшно вам рядом с минами?
— Нет, с чего бы? Все местные уже давно знают его границы и не суются в ту сторону, — все так же привычно отозвался Серега.
Все необходимые вещи собрали только к вечере, так что уехать уже не было никакой возможности. К ночи старый знакомец предложил прогуляться. Тим посмотрел на него, как на идиота, но Серега,
— Тут недалеко место есть, где моего отца убило. Осколки и все такое. Вот я и хочу туда каждый раз, как дома бываю. Глупо, но вечером там хотя бы не стреляют.
Тим уже не раз пожалел, что согласился помочь другу, но услышав его слова, понял, что оставаться сам категорически не хочет. Уж лучше с Серегой на улице, чем дома — одному. Махнув рукой, он взял курточку и пошел следом за другом. Только сейчас у него в голове мелькнула запоздалая мысль, что надеть любимые штаны цвета хаки было не самой лучшей идеей.
Парни шли минут двадцать, вплотную подходя к границе города. Впереди было только поле.
— Не бойся — мины начинаются только метров через сто, — смело ступая на землю, сказал Серега.
— А ты-то откуда знаешь? — хмуро отозвался Тим.
— Так уже больше года, как никто не трогал эту территорию.
— А далеко нам идти?
— Нет, вон к тому кресту, — указал куда-то в сторону парень. Тимур даже головы не повернул, и в очередной раз обругал себя за глупость последними словами.
Ступать старался четко след в след — мало ли что могло измениться за последние пару недель. Наконец, нервы не выдержали:
— Все, Серег, я дальше не пойду.
— Да чего ты? Тут же всего ничего осталось, — обернулся парень. До памятного места действительно оставалось метров десять — не больше.
Где-то за кустами, что росли вокруг поля, послышались мужские голоса. Или, может, показалось? Парень прислушался еще раз, но вокруг все было тихо.
— Сам иди, а я тут подожду, — стоял на своем Тимур.
— Как знаешь, — пожал плечами друг.
От внезапно нахлынувшего ощущения близкой опасности у Тима даже волосы на затылке зашевелились. Он невольно обернулся в сторону кустов, а потом быстро перевел взгляд на Серегу. Тот почти дошел до покосившегося креста, когда Фалеев что есть мочи крикнул ему «Стой!». Но было поздно.
Удивленный друг посмотрел на Тимура, по инерции делая еще один шаг вперед. На тщательно замаскированную свежую кочку. Такую почти невозможно рассмотреть в темноте. Но Тим смог — трава на том месте росла клочками, будто ее пучок просто небрежно положили сверху.
Парень успел только заметить удивленный взгляд Сереги, когда его самого откинуло назад ударной волной. Звук взрыва был последним, что слышал Тим. Из-за кустов вдруг появились люди в военной форме. Они бежали к ним и, наверно, что-то кричали друг другу. Но он только видел, как мужчины беззвучно открывали рты в полной тишине. Парень приподнялся на локте и посмотрел в ту сторону, где еще секунду назад стоял его друг, но увидел лишь огонь. Жадные костры поедали прошлогоднюю траву, а Серега без сознания лежал вдалеке. Куртка на нем тоже была
Кто-то из мужчин подбежал к нему и начал трясти за плечи. Поняв, что его не слышат, солдат быстро осмотрел Тимура и достал из сумки на плече жгут. Вслед за ним, подбежал еще какой-то мужчина. Как-то отрешенно парень посмотрел вниз, на свое тело и ноги. Боли не было, и это было странно. Судя по быстро расплывающемуся пятну на футболке и луже крови под ним, раны были. Или это не его кровь? По шее потекла струйка чего-то горячего, и он машинально провел рукой по щеке. На ладони осталась кровь, но Тимур так и не знал, откуда она взялась. Да и кожа под пальцами была какой-то странной — на ощупь, похожа на свежеразделанное мясо.
Мужчины что-то говорили друг другу, вытягивая крупные осколки мины из раны и затягивая потуже жгут на бедре Тима. Он же только смотрел на них, не понимая, что происходит.
Что было дальше — не помнил. Боль пришла только спустя некоторое время и накрыла его с головой. Очнулся парень уже в лазарете. Да и то — сознание возвращалось обрывками, не давая осмыслить и понять, что с ним происходит.
Когда Тимур поправился достаточно для того, чтобы находится в сознании хотя бы несколько часов, его посетили странные люди. В военной форме, с хмурыми лицами и необычным акцентом в речи. Они хотели знать одно — кто он такой и что делал на минном поле ночью. Услышав ответ, мужчины переглянулись и спешно засобирались. Вечером его перевели в другую палату — с решетками на окнах.
Тогда парень понял, что стал заложником ситуации и людей. Ему не поверили, и это было вполне ожидаемо. Ситуация была странной, а его рассказ — глупым. Подтвердить слова мог бы только Серега, если бы он был жив.
Осознание того, что друг мертв, пришло как само собой разумеющееся. Тим бы соврал, сказав, что не спал ночами, оплакивая парня. Это было не так, да и проблем у него самого сейчас хватало. Нервов хватало только на то, чтобы отстраненно наблюдать за всем, не жалея ни о чем. Да и чего горевать из-за прошлого, если эго невозможно изменить?
Смерть Сереги условно разделила его жизнь на «до» и «после». В прошлом у него было четкое осознание того, что и как надо делать, чего он хочет, и как собирается жить. Теперь же не было ничего. Небольшая комнатушка с парой коек, маленький санузел и ежедневный обход врача. Вот и все, что существовало теперь в его жизни. Загадывать дальше, даже на пару часов, не было смысла — все быстро менялось вне зависимости от его желания.
Раз за разом он задавался вопросом — почему его спасли? Ведь тогда же никто из отряда не знал, на чьей он стороне. Допускали ли они, что спасают врага? Может быть. Возможно, Тиму это только приснилось, но однажды он услышал разговор мужчин, спасших его. Один из них спросил у своего приятеля, зачем они спасают Тима. Тот лишь усмехнулся (как показалось парню) и сказал: