Тебя не заменит никто
Шрифт:
— Да что же это такое, — не выдержал Кирилл. — Господи, Боже мой! Успокойся!
Постепенно она действительно успокоилась, снова вернулась на диван и сидела там тихо, прижав кулачки к груди.
Включался и выключался холодильник на кухне, бубнило что-то неразборчиво радио, внизу у соседей отчаянно выл пылесос.
— Мне нужно идти, — вкрадчиво сказал Кирилл.
Марина послушно встала.
— Тебя подбросить до метро? — спросил он.
Она отрицательно покачала головой.
Это молчаливое «нет»… Марина невольно повторила жест Влады. И невольно она подобрала код к его сердцу.
— Кирилл, ты дома? — раздался голос Людмилы Васильевны. — Помоги Егорию поднять чемоданы.
— Явление пятое. Те же и маман со своей сигаретой. Улыбайся! — прошептал Кирилл, взял Марину за руку и вышел из комнаты.
— Здравствуйте, Людмила Васильевна, — бодрым, жизнерадостным голосом поздоровалась Марина.
Все-таки она неплохая актриса, оценил ее усилия Кирилл.
— Привет, мать, — подставил он щеку для поцелуя, — извини, мы убегаем.
— Ну, бегите, — разрешила Людмила Васильевна. — Как дела, Мариша?
— Лучше всех, — отчеканила Марина, сияя ослепительной улыбкой.
Кирилл мягко вытолкал Марину на лестничную клетку, прикрыл дверь.
— Вечером приду с сюрпризом, — предупредил он.
— Я представляю…
— Тебе понравится, мать.
Из лифта навстречу им вышел Егор Сильвестрович.
— Вот, — отчитался он, — раньше всех сроков, потому как материнское сердце не на месте. И карты одно и то же показывают: неожиданность. Все хорошеешь, Мариночка? — добавил он. — А глазки чего красные? Э-э-э, пустяки какие. Слушай меня. Сердце твое скоро утешится, только не тем, о чем думаешь…
Они вышли из парадной и, даже не попрощавшись, пошли в разные стороны: Кирилл — на стоянку, Марина — к метро.
В это утро Влада перебрала весь свой гардероб и поняла, что надеть ей нечего. Классический костюм цвета маренго — слишком торжественно. Веселенький сарафан с откровенным декольте — слишком легкомысленно. Брюки — безвкусно. Джинсы — пошло. В конце концов, решив, что чем проще, тем лучше, она надела красную маечку с большими сексуальными вырезами, белую широкую юбку и босоножки.
Влада критически осмотрела себя в зеркале и пришла к выводу, что она прехорошенькая. Не красавица, но обаятельная, без всякого сомнения. И самое главное: ей не дашь и двадцати.
Влада долго и тщательно накладывала дневной макияж и прислушивалась к звукам в квартире. Оксана возилась на кухне и напевала во весь голос. От того, что она напевала, очень многое зависело.
Если Оксана мурлычет «Амурские волны» — значит, у нее хорошее настроение, можно смело подходить к ней и просить все, что угодно, даже денег взаймы.
Если «Ой, цветет калина» — денег просить бесполезно, но как с человеком с ней еще поговорить можно.
Романс «Мы странно встретились и странно разойдемся» она напевала обычно перед крупными скандалами, причем все равно с кем — с Владой или с ее дядей.
Но гвоздем репертуара Оксаны была «Катюша». Когда в перебранке верх одерживал дядя и почувствовав моральную победу, не прочь был закрепить ее с помощью физической силы (Борис Степанович был легкий, но сильный),
Увидев этот спектакль впервые, Влада просто ухохоталась. Но потом этот смех вышел ей боком. Дядя нашел «болевую точку» Влады и с тех пор любил, между делом, нажимать на нее.
— Продать твою квартиру, что ли, — задумчиво говорил он. — А что? Имею полное право. Сама дала мне генеральную доверенность. Ты же ведь не на улице останешься, а у родного дяди. Но если будешь хамить, то и на улицу выгоню. Хамить не надо!
Два раза Влада выходила в коридор позвонить Алле.
Когда после второго звонка Влада повесила трубку, Оксана не удержалась и дружелюбно спросила:
— Чего это ты, девка, задумала?
И, поскольку за минуту до этого она пела «Амурские волны», Влада сказала правду:
— Я сегодня замуж выхожу.
Реакция Оксаны оказалась неадекватной.
— Ой, люди добры! — кричала она из кухни. — Втроем не развернуться… А она еще бомжа сюда волочет! Знаю, только и мечтаешь, как от меня избавиться. Теперь они вдвоем с ее кобелем будут кровь из меня сосать!
Дядя с утра был «ушедши» за пивом, и поэтому Оксана апеллировала ко всем, кто мог услышать ее в этот утренний час: соседям и Господу Богу.
Влада не стала ничего объяснять и ушла в свою комнату. Она надела наушники, сделала музыку погромче и погрузилась в себя.
В открытое окно то и дело врывался ветер. Он трогал занавески, путался в цветах на подоконнике, робко гладил Владу по ногам.
Музыка грохотала в наушниках, но Влада ее не слышала. Остались только она и ее мысли.
Жить, конечно, они будут у Кирилла. Дядя с Оксаной у нее уже в печенках сидят. Правда, там будет свекровь… Тоже не подарок. Идеальный вариант — отдельная квартира в престижном районе… Вот что должен подарить ей муж на свадьбу! Но квартира может и подождать. На первом этапе хватит и комнаты Кирилла. Она просторная, светлая. Только нужно сделать ремонт и сменить обстановку. Купить спальный гарнитур, такой… бело-золотой (она видела его недавно в безумно дорогом мебельном салоне), с кроватью-аэродромом, чтобы можно было на ней заниматься любовью вдоль и поперек. Письменный стол Кирилла выдвинуть из комнаты — нечего портить ауру их любовного гнездышка мыслями о делах… Что еще? Обои, занавески… Да. Карниз, шкаф, шелковое постельное белье (очень эротично!) и что-нибудь на стену вместо этого ужасного ковра с его кинжалами…
Влада так увлеклась строительством своего счастливого будущего, что потеряла всякое представление о пространстве и времени. Когда она случайно бросила взгляд на часы, то вскочила, как ужаленная: она уже опаздывала. Влада выключила магнитофон, схватила сумочку, быстро пошла к двери, остановилась, проверила, на месте ли паспорт.
В квартире было три комплекта ключей. Дверь закрывалась на два сейфовых замка. И уж если она была закрыта ключом, то открывать ее нужно было тоже ключом. Хоть снаружи, хоть изнутри. Влада приходила домой, открывала дверь и оставляла ключи у телефона.