Течению наперекор

Остерман Лев

3. Как быстро могли происходить необходимые для этого изменения общественной структуры и государственного устройства древних римлян?

4. Какова была при этом эволюция роли сената и Народного собрания?

5. Чем были обусловлены и как переживались мрачные, тиранические периоды римской истории?

В конце этой главы я попробую предложить свои варианты ответов на поставленные вопросы. Если бы все читатели были хорошо знакомы с историей Древнего Рима или, хотя бы с моей «Римской историей в лицах», мне было бы достаточно для обоснования высказываемых там суждений сослаться на многочисленные эпизоды, разбросанные по всей долгой истории Рима. Не имея такой гарантии, я предпочел выбрать три самых значительных и ярких ее персонажа и вкратце рассказать об их деяниях, позволяющих обосновать

мои ответы и суждения. Разумеется, для понимания и оценки этих деяний мне придется бегло представить самих выбранных персонажей и описать историческую обстановку, в которой они действовали.

Кроме того, мне не обойтись без элементарного ознакомления неискушенного читателя с историей возникновения древнеримского сообщества, с его последующей структурой и должностными лицами сформировавшегося государства.

Прежде всего я должен обратить внимание читателя на совершенно особую ситуацию возникновения города Рима, во многом определившую психологию и поведение его первых обитателей. В силу уже отмеченной ретроспективности ориентировки древних римлян при выборе своей жизненной позиции, эта психология и поведение формировали знаменитый «римский характер» в течение многих последующих поколений.

Будь то компания пастухов и жаждущих независимости юношей из города Альба-Лонга, пошедших в середине VIII века за Ромулом и Ремом, или оставшийся в VI веке на левом берегу Тибра гарнизон предмостного укрепления этрусков, как полагают нынешние историки, первоначальные жители города были сплошь молодые и воинственные мужчины. С самого начала они намеревались жить грабежами своих соседей. Эти первые римляне понимали, что их набеги приведут к тому, что соседи попытаются уничтожить новый город. В нем собрались те, кто готов был отразить эти попытки. Их должны были отличать качества, присущие любого рода изолированному военному отряду, будь то база партизан или даже логово разбойников: мужество, дисциплина, преданность своему сообществу и строгое следование законам, установленным этим сообществом.

Прирост населения города происходил за счет беглых рабов или должников-крестьян, которым Город предоставлял защиту. Все это были люди сильные и смелые. Без этих качеств не уйти бы им от погони через густые леса, обильные диким зверем. Те из них, кто умел владеть копьем и мечом, пополняли военный отряд, а те, кто крестьянствовал, осваивали земельные участки в окрестностях города. Бывшие рабы до своего пленения были воинами или даже вождями каких-то покоренных народов. Должники-крестьяне — свободными, независимыми гражданами. Те и другие стремились к тому, чтобы в новом городе стать вровень с его основателями. И для старожилов, и для новичков было очень важно пользоваться уважением своих товарищей. Из него проистекало чувство собственного достоинства. Это чувство для потомков первых римлян стало одним из главных нравственных устоев их жизни.

Полный комплект основных качеств истинного римлянина («римских добродетелей») я бы записал в таком порядке: собственное достоинство, мужество, дисциплинированность, преданность Риму и строгое соблюдение его законов. Я даже рискну уже здесь утверждать (а дальше сумею это подтвердить на конкретных примерах), что именно сохранность всей совокупности этих качеств у подавляющего большинства граждан Римского государства обеспечила длительность его могущества. Сама же эта сохранность являлась результатом того, что нравственные критерии своих поступков римляне традиционно искали в прошлом, в подражании примеру героических предков.

Естественные побуждения, равно как и забота о будущем развитии Города, требовали появления в нем женщин. Оно состоялось «одномоментно», благодаря хорошо известному событию — похищению сабинянок. Известно и то, что благодаря заступничеству женщин, успевших оценить любовь и заботу своих похитителей, неизбежную, казалось, войну между римлянами и соседним племенем сабинян заменило их слияние в одно государство. Столицей его был определен Рим. Зато все граждане согласились называть себя «квиритами» по названию родного города царя сабинян Тация. За счет сабинян крестьянская часть граждан этого государства составила большинство. Однако военный отряд, пополненный сабинскими юношами, сохранил

за собой ведущее положение. Двое царей, Ромул и Таций, правившие совместно, опирались на совет из двухсот наиболее выдающихся граждан нового государства, названный сенатом. Первые сенаторы именовали себя отцами Города. В их число вошло большинство тех молодых римлян, которым достались сабинские жены. Благодаря такой ситуации дети этих сенаторов оказались почти одногодками и составили одно поколение. Они называли себя патрициями, что означает «дети отцов». Название сохранялось и за их прямыми потомками. Остальных граждан города-государства, число которых быстро увеличивалось за счет присоединения жителей соседних покоренных городов, стали называть плебеями. В этом названии не было ничего обидного. Немалое число плебейских родов стали впоследствии очень влиятельными и гордились своей древностью.

Поначалу правом совершать жертвоприношения богам, а следовательно, и правом занимать должности в постепенно формировавшейся магистратуре обладали только патриции. Такое различие было как-то оправдано до тех пор, пока в военных вылазках к ближайшим соседям участвовали одни патриции. Когда же началась эпоха серьезных войн с другими италийскими племенами, римскую армию пришлось формировать в основном из плебеев. Теперь ущемление их гражданских прав оказалось для плебеев нетерпимым. Они начали долгую борьбу с патрициями за уравнение в этих правах. Борьба закончилась победой плебеев, хотя на нее ушло более двух столетий.

Главные должности в сложившейся магистратуре Рима (в порядке сужения полномочий) именовались: консул, претор, эдил и квестор. Все они к началу III века до н. э. были доступны плебеям. Помимо этих магистратур по требованию плебеев была учреждена еще и должность народного трибуна, не имевшая распорядительных функций. Зато с ней было связано право вето по отношению к решениям любых магистратов, включая консулов. Кроме того, народные трибуны имели право вносить на рассмотрение Народного собрания проекты новых законов. Любопытно, что на все перечисленные должности избиралось по два человека. Быть может, такой порядок был подсказан ситуацией с двумя царями. Но он сохранился и в Республике благодаря тому, что накладывал определенные ограничения на произвол не сменяемых в течение года «чиновников» государства (в том числе и народных трибунов). Каждый из двоих обладал правом вето по отношению к постановлениям своего коллеги...

Теперь я могу начать свою повесть. Начну ее с эпизодов, заведомо относящихся к легендарному времени (они были известны каждому школьнику). Первый из них связан с войной Рима против города Альба-Лонга (650 год). Сошедшиеся для битвы два войска договорились решить судьбу сражения единоборством трех римлян, братьев-близнецов из рода Горациев, и трех близнецов-альбанцев из рода Куриациев. Жестокая дуэль шести юношей заканчивается смертью для пятерых. Лишь один из братьев Горациев жив. Он собирает оружие и доспехи трех поверженных врагов и во главе торжествующего римского войска возвращается в Город. У городских ворот победителя встречает его родная сестра, которая была просватана за одного из трех куриациев...

«...Узнав на плечах брата женихов плащ, вытканный ею самой, — пишет Тит Ливий, — она распускает волосы и, плача, окликает жениха по имени. Свирепую душу юноши возмутили сестрины вопли, омрачавшие его победу и великую радость всего народа. Выхватив меч, он заколол девушку, воскликнув при этом: «Отправляйся к жениху с твоею не в пору пришедшей любовью! Ты забыла о братьях — о мертвых и о живом — забыла об отечестве. Так да погибнет всякая римлянка, что станет оплакивать неприятеля!»

Гораций схвачен и приведен на суд к царю. За убийство сестры ему грозит казнь. Суд будет вершиться перед собранием граждан. Закон разрешает осужденному просить помилования у народа (как ни странно, но такое обращение именовалось «провокация»). Однако к народу обращается не он, а его отец... «На суде, — повествует далее Ливий, — особенно сильно тронул собравшихся Публий Гораций — отец, объявивший, что дочь свою считает убитой по праву. Случись по-иному, он сам бы наказал сына отцовской властью. Потом он просил всех, чтобы его, который так недавно был обилен потомством, не оставляли вовсе бездетным».