Тегеран-82. Лето
Шрифт:
Оля признавалась, что очень переживала, что ее в пионерки не примут, хоть она и отличница. У нее, как и у меня в свое время, не заладились отношения с командиром ее октябрятской звездочки: эта вредная девчонка, по Олиным словам, завидовала Олиным оценкам и все время ябедничала учительнице, что хоть Оля целыми днями и зубрит, но общественная нагрузка у нее «хромает».
Но потом Олина мама сходила на родительское собрание и сообщила, что всем родителям без исключения велели купить своим детям пионерскую форму, пилотки, значки и красные галстуки. Все это продавалось там же, где школьная форма, и купить пионерскую символику мог каждый желающий. Тогда Оля поняла, что в пионеры примут всех, независимо от наветов командиров звездочек, и успокоилась. А за две недели до
Оля сообщала, что всем раздали текст торжественной клятвы, которую к знаменательному дню следовало выучить наизусть. Пионерскую клятву еще иногда печатали на обороте тонких школьных тетрадок по две копейки. Оля оторвала мне такую заднюю обложку от своей использованной тетрадки в клетку, чтобы я тоже могла узнать, в чем клянутся Родине пионеры.
Я внимательно изучила сложенную вчетверо шершавую зеленую бумажку, на которой значилось: «Я (имя, фамилия), вступая в ряды Всесоюзной Пионерской Организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия и всегда выполнять Законы пионеров Советского Союза».
Я бережно расправила бумажку и вложила в «Анну Каренину», которую на тот момент читала. А на тот случай, если бумажка вдруг все ж затеряется, переписала текст клятвы в свою японскую тетрадь с несерьезными лупоглазами школьницами в коротких юбках на ярко-розовой обложке. Все-таки я не теряла надежды рано или примкнуть к пионерской организации.
Дальше Оля описывала, как именно все происходило.
Оля писала, что денек выдался солнечный, хотя ветер дул прохладный, но куртки пришлось снять и сдать учительнице. На торжественной линейке все должны были стоять только в пионерской форме, ничего сверху. У девочек она состояла из белой рубашки и синей юбки, а у мальчишек были темно-синие брюки, почти как школьные, некоторые даже не стали покупать пионерские штаны отдельно. Еще на каждом будущем пионере была синяя пилотка, а значок и галстук надо было принести с собой и сдать учительнице. Уроков в этот день не было: вместо первого урока оба класса собрали в актовом зале, где старшая пионервожатая объяснила, как пройдет церемония вступления в пионерские ряды и проверила, все ли выучили наизусть клятву. Остаток времени до конца урока они репетировали произнесение клятвы хором на торжественной линейке, а после звонка спустились в раздевалку, надели куртки и вышли на улицу, где всех построили парами и организованно отправились к метро, чтобы ехать на Красную площадь. Будущих пионеров сопровождали учителя, пионервожатые, секретарь парторганизации школы и комсомольские активисты из старшеклассников.
На Красную площадь съехались без пяти пионеры из разных районов Москвы. Всех построили по школам, и перед ними выступил участник Великой Октябрьской революции, который своими глазами видел великого Ленина. Оля подсчитала, что если в 1917-м году ему было хотя бы лет 20, то в 1980-м должно быть 83. У Оли было все хорошо с математикой. Подружка написала, что для своих лет старый революционер был очень бодрым, это отметили все присутствующие. А старшая пионервожатая предположила, что так живительно на него воздействуют высокие коммунистические цели.
Затем на трибуну вышел молодой и тоже очень бодрый представитель ЦК ВЛКСМ и произнес пламенную речь, как комсомол считает пионерию своей юной сменой. А самый волнующий момент, по Олиным впечатлениям, настал, когда они хором произнесли торжественную клятву и комсомольцы повязали им красные галстуки. После этого с трибуны у мавзолея в микрофон раздалось раскатистое: «Салют пионерам!» И новоиспеченные пионеры, приложив руку к пилоткам в торжественном приветствии старшим товарищам, хором крикнули в ответ: «Салют!»
Я так живо представила себе эту важную церемонию,
Оля писала, что потом какая-то главная отличница всей Москвы, самая лучшая ученица города, которую специально отобрали для этого случая, поднялась на трибуну и срывающимся голосом сообщила, что ей предоставлена честь прочитать стихотворение-поздравление всем тем, кто только что примкнул к Всесоюзной Пионерской Организации имени Владимира Ильича Ленина.
Стихотворение Оля мне не переписала, потому что не смогла его сходу запомнить. Но сообщала, что там было что-то про пионеров-героев и священный долг.
С Красной площади все возвращались, высоко подняв головы, полные гордости от своей принадлежности к такой важной организации. В этот же день оба наши класса, мой и Олин, под руководством старшей пионервожатой поделились на три звена, после чего избрали звеньевых и председателя совета отряда. Оля признавалась, что ей тоже хотелось стать звеньевой, но она постеснялась выставить свою кандидатуру, а рассматривали только тех, кто сам себя предложил, а другие поддержали.
Оля сожалела, что после этого знаменательного дня их классная жизнь особо не изменилась: двоечники вскоре снова стали списывать и хватать «пары», а хулиганы – плеваться жеваными бумажками и подкладывать девочкам в портфель тараканов, которых ловили в кабинете труда.
Подружка жаловалась, что с принятием в пионеры к бесконечным школьным «олимпийским стартам» добавилась необходимость активного участия в жизни пионерской организации школы, куда входил сбор макулатуры и регулярное совершение «пионерских поступков», которые требовалось заранее планировать в «личном комплексном плане пионера».
«Пионерским поступком» считалось, к примеру, перевести старушку через дорогу. Но Оля недоумевала, как можно заранее внести его в план, а вдруг одинокая бабушка на переходе тебе так и не встретится?! Оля была очень ответственной девочкой и переживала, что пока не может понять, как заполнять пионерский личный комплексный план. А ведь это обязательно: сказали, что планы звеньевые будут проверять раз в неделю, а кто не ведет, тому выговор.
Зато тому классу, который соберет больше всего макулатуры, сокольнический райком комсомола пообещал выделить две путевки в «Артек». Оля было включилась в битву за честь попасть в лучший пионерский лагерь страны, но быстро обнаружила, что все старые журналы и газеты ее родители обменяли в специальном пункте сдачи макулатуры на подписку на новые книги, которые пока не пришли, но обязательно придут. А Олин папа сказал, что две путевки на класс – это несерьезно и несправедливо. Если какие-то два счастливчика поедут, остальным одноклассникам будет обидно. А где обида, там и зависть, а где зависть, там и бойкот с травлей. Оля подумала и решила и впрямь не участвовать в сражении за поездку в «Артек». Тем более, макулатуры в доме у них действительно не осталось, а ходить и собирать старые бумаги по улицам Оле было некогда: много времени отнимали домашние задания, а еще она ходила в два кружка. Да и путевка в пионерлагерь у нее уже была, смена начиналась 3-го июня.
На отдельных листочках Оля переписала для меня слова двух песен Аллы Пугачевой «Лето звездное, будь со мной» и «Эти летние дожди». Подружка сообщала, что уже завела новый песенник и теперь рассчитывает, что он поможет ей сразу наладить отношения с соседками по палате. На тот момент я еще никогда в жизни не была в пионерском лагере, но знала, что чем толще и красивее песенник, тем больше авторитета у пионерки. Слова популярных песен девочки переписывали в толстую тетрадь на слух – с телевизора, радио или пластинок. Песенник украшали переводными картинками, разрисовывали виньеточками и сердечками и вклеивали в него журнальные вырезки с фотографиями любимых артистов. Самыми шикарными считались песенники, где вместо советских «переводилок» и вырезок из «Экрана» и «Ровесника» красовались импортные наклейки и картинки из зарубежных журналов.