Технологии этнонациональной мобилизации в многосоставных обществах на примере черкесов России и Турции

Цибенко Вероника

Поскольку в основе нациестроительства лежит формирование национальной идентичности, ключевым его инструментом является коммуникация – вербальная и невербальная, прямая и опосредованная. С учетом последних тенденций, которые стали частью постулируемой «новой нормальности», – увеличения объема и скорости коммуникации в электронной среде; расширения технических средств передачи вербальной и невербальной информации онлайн; перемещения социальной активности на виртуальные платформы, форсированного социальным дистанцированием офлайн, – именно глобальная сеть Интернет становится тем самым современным прибором для выработки и укрепления национальной идентичности и собственно нации.

Теперь сетевые или интернет-технологии в обязательном

порядке включаются в арсенал национальных технологов как основные, тогда как еще десятилетие назад были лишь дополнительными. Это отнюдь не отменяет иные технологии нациестроительства, опробованные многими поколениями и хорошо зарекомендовавшие себя на практике. Как раз наоборот, утилитарное, сочетанное их применение многократно усиливает эффект, продвигая национальных технологов на многие шаги вперед к осуществлению заветной цели создания нации.

В этой связи основными нашими источниками стали медийные материалы (печатные и электронные), дискурс-анализ которых позволил нам увидеть технологии национальной мобилизации в действии. Мы также использовали широкий пласт научной литературы, нормативные документы, статистические данные, этнографические материалы, данные социологических опросов и собственные наблюдения.

Понимая неразрывность связи сетевых и символических технологий, мы тем не менее для удобства рассмотрим их в разных главах на материалах черкесского нациестроительства. Не обойти нам и вопроса теоретико-методологических основ изучения технологий национальной мобилизации, с которой мы и начнем, не забывая о специфике многосоставных обществ.

Прежде чем приступить непосредственно к нашей теме, мы хотели бы добавить пару слов о важности изучения технологий национальной мобилизации именно в нашей стране. Вместо того чтобы углубляться в историю, которая несомненно дала бы нам множество поучительных примеров, почему не стоит недооценивать потенциал нациестроительства как для объединения, так и для разъединения наших огромных географических пространств, напомним о совсем недавней и все еще актуальной идее «российской нации».

Обсуждение данного концепта достаточно успешно шло в определенных научных кругах, однако при первом выходе за пределы узкого научного сообщества сразу же стало предметом спекуляций и источником для всплеска этнонациональной мобилизации многих народов России. Построение гражданской нации было моментально приравнено к построению этнической, благодатную почву получили мифы о насильственной ассимиляции – русификации, христианизации и пр., что вылилось в массовые протесты против внесения поправок в Конституцию РФ, затрагивающих вопросы культуры.

Все это наглядно продемонстрировало, насколько нетривиальной задачей является как переосмысление феномена национализма на теоретическом и методологическом уровнях, так и практическое построение единой нации. Нам представляется, что наблюдаемые трудности в деле нациестроительства отчасти обусловлены тем, что наряду с другими концептуальными вопросами российскими экспертами не было уделено должного внимания технологическому аспекту этого процесса, особенно в условиях этнокультурной сегментации нашего общества.

В причинах недостаточного внимания к данной теме мы видим и особенности внутреннего запроса на нациестроительство. Как отмечает Э.А. Паин, «в России никогда не было национальной политики как нациестроительства (nation building). Министерства и ведомства, которые считались ведающими такой политикой, на самом деле занимались более узкими вопросами, теми, которые включаются обычно в понятие “этническая политика”» 1 . На наш взгляд, именно поэтому в России сформировалось и крайне узкое понимание технологий политической мобилизации как относящихся исключительно к электоральным и протестным акциям. Мощная технологическая сторона строительства наций растворилась в этнополитических процессах.

1

Паин

Э.А. Между империей и нацией. Модернистский проект и его традиционалистская альтернатива в национальной политике России. М., 2004. С. 10.

Мы обязательно должны отметить, что осмысление феномена этнонациональной мобилизации представляется важным с точки зрения научного обеспечения государственной национальной политики Российской Федерации, реализуемой государственными и гражданскими акторами с целью укрепления российской нации. Не менее важным это оказывается и при исследовании влияния на государственное нациестроительство в России случаев этнонациональной мобилизации, которые имеют место в рамках отдельных национальных движений, выходящих за пределы одного региона и даже страны (как в случае черкесов).

В свою очередь, технологический аспект национальной мобилизации актуален и для повышения эффективности процесса укрепления общероссийской гражданской идентичности, и для совершенствования государственной системы мониторинга в сфере межнациональных и межконфессиональных отношений и раннего предупреждения конфликтных ситуаций.

Данная монография стала результатом многолетней работы авторов над темами нациестроительства на Кавказе и в кавказских диаспорах за рубежом. Однако она была бы невозможна без поддержки наших учителей. Особую благодарность мы выражаем Сергею Петровичу Поцелуеву, оказавшему неоценимую помощь в разработке теоретической части исследования. Источником вдохновения для нас также служили концептуальные основы ростовской политологической школы Виктора Павловича Макаренко.

Россия и Турция как многосоставные общества

Каким образом мы можем понять, что общество является многосоставным? Очевидно, что любое реально существующее общество негомогенно и разделяется на составные части по большому количеству признаков, будь то гендерный, возрастной, этнический, лингвистический и др. Тем более не вызывает у нас сомнений, что современная Россия с ее федеративной формой устройства, многоконфессиональностью и полиэтничностью демонстрирует наглядный пример многосоставного общества. Но так ли мы правы в своем интуитивном выводе? Более того, на каком основании к многосоставным обществам мы относим и современную Турцию – национальное государство модерного типа?

Термин «многосоставное 2 общество» (англ. plural society) впервые был введен в научный оборот в 1939 г. в работе, посвященной Голландской Ост-Индии 3 . Ее автор, Дж.С. Фернивалл, служил британским колониальным администратором в Бирме и впоследствии продолжил бирманские исследования в Кембриджском университете. Он отметил для себя неоднородность и разобщенность бирманского общества, которое состояло из разрозненных индивидов, групп, социальных порядков, объединенных только колониальной властью, страхом внешней угрозы и общим рынком, где элементы встречаются, но не смешиваются до однородного состояния.

2

Мы переводим термин «plural» как многосоставный, поскольку «плюральный» семантически «ассоциируется с политическим плюрализмом – явлением, сущностно свойственным либеральной демократии. См.: Панов П. Институциональная устойчивость фрагментированных политий // Политическая наука. № 3. М. 2012. С. 33.

3

Furnivall J.S. Netherlands India: A Study of Plural Economy. Cambridge, 1939.