Технотьма Пароль: "Вечность"
Шрифт:
— Так хоть косынку мне дай, ухи прикрою!
Она швырнула назад тряпку, карлик ловко подхватил её и стал завязывать на голове.
— Почему ты прицепился к нашему сендеру? — спросила Юна.
— Так все побежали, ну и я…
— Именно что побежали, а не стали на багажник запрыгивать. Отвечай на вопрос.
— Он от монахов хотел сбежать, — пояснил я, ведя сендер мимо заросшего травой холма.
Девушка оглянулась:
— Это правда?
Карлик, затянув узел на затылке, пожал детскими плечиками.
—
Из посёлка Юна унесла пороховой самострел, который теперь висел у неё на плече. Сняв его, девушка развернулась на сиденье. Широкий ствол ткнулся Чаку в нос.
— Ещё раз так назовёшь меня, — процедила она, — останешься без башки. Понял?
Я кинул взгляд через плечо. Карлик ничуть не испугался — слегка отодвинувшись назад, взялся за ствол короткими детскими пальчиками и отвёл в сторону.
— Ладно, понял, — сказал он весело и вдруг подмигнул мне: — Ну, а ты чего пялишься, человече? Какая подруга у тебя боевая… Тебе говорили, девушка, что ты похожа на Юну Гало, дочку хозяина Меха-Корпа?
Опустив самострел, она уставилась на карлика.
— Потому что ты — она и есть, — заключил он.
— Откуда ты меня знаешь?
— Так а чего же, доводилось в Арзамасе бывать, там и сподобился, значит, лицезреть…
— Но я никогда… Если я выходила в город, то одевалась как все и никогда никому не говорила…
— Та я ж не в городе тебя видал, а в том домище на вершине, который вы Фортом зовёте… — Карлик запнулся. — Да ладно, после разобъясню как-нибудь. Короче, рассказываю: принял я тех парней бородатых за монахов, а тут как раз этот на сендере прям из некроза вылетает. Ну от пока он тебя искал, девушка, я поглядел, что на машине плесени нет, ну и запрыгнул сзади. Слушай, человече, а ты не мутант часом? Что-то я раньше такого не видал, чтоб люди так запросто по некрозу носились.
Холм остался позади, и перед нами открылся Разлом — широкое каменистое ущелье, в котором посвистывал ветер. На другой стороне раскинулись зеленеющие поля. Далеко слева через ущелье вёл бревенчатый мост, а ещё дальше виднелся второй, с полукругами опорных ферм, похожий на железнодорожный.
— А от монахов ты почему убегал? — спросила Юна.
— Ну, разъешь их некроз, не люблю я этих парней! Но это ж не монахи оказались, а? Я в том посёлке недавно совсем, так, временная работёнка, ихний электрик от лихорадки помер… Потому я не сразу припомнил, что рожу одного из них раньше в посёлке этом уже видал. Когда только приехал туда. Парень тот потом пропал куда-то, а вчера вот снова объявился, в компании. Только бороду отпустил, трудно признать.
— Так значит, это были люди из Южного братства? — поняла Юна.
— Ну, а я вам об чём толкую, девушка! Диверсанты, так их называть правильно, стало быть? Они, значит, сначала из посёлка выехали, а после вслед за вами
— Разин, ты слышал? — спросила она. — Это были люди топливных кланов, то есть Южного братства! Диверсанты. Обычно кланы посылают их жечь чужие вышки, чтобы никто другой на Пустоши не добывал нефть. Просто в этот раз они переоделись киевскими монахами… Но зачем? Ты понимаешь, что это значит?
— Что всё стало гораздо хуже. — Остановив машину, я взял хауду, лежащую между сиденьями, и вылез наружу. — Потому что до Киева далеко и у монахов здесь нет никакой поддержки. А топливные кланы в этих местах хозяева, и раз за тобой охотятся их диверсанты…
— Тут мы не сможем скрыться от них! Они в этих местах повсюду. И Балашиха принадлежит им, а там у меня встреча с Лукой…
— Ладно, надо осмотреться. — Я зашагал к холму. — Сидите на месте.
Было пасмурно и прохладно, порывами налетал ветер, с запада ползли тёмные тучи. Нефтяной бассейн остался далеко позади — улёгшись на вершине холма, я разглядел лишь чёрную маслянистую лужицу. Жаль, бросили в посёлке винтовку Бурноса, оптический прицел сейчас бы пригодился.
По пустырю в нашу сторону ехали три машины. Ненамного мы от них оторвались, но время осмотреться и решить, что дальше делать, пока есть.
Раздался шорох осыпавшейся земли, звук шагов, сопение, и с двух сторон от меня улеглись Юна Гало и Чак.
— Эй, человече, а как ты всё же через некроз тогда прошёл? — спросил он.
Голос карлика стал другим, и я повернул к нему голову. Чак смотрел на меня серьёзно, взгляд прозрачных глаз был острый и внимательный. И око внутри пирамиды, вытатуированное на лбу, тоже будто смотрело на меня.
Усевшись, я схватил карлика за шиворот, и тогда он ударил меня. Костяшками пальцев саданул по почкам, отбил мою руку, сорвав со своего воротника. Это было неожиданно — я не думал, что мелкий засранец проявит такую прыть. Он попытался вмазать мне ребром ладони по шее, но я закрылся локтем, навалился на него, прижав к земле, ударил пару раз по лицу. Опять схватил за воротник и упёр стволы хауды в подбородок.
— Разин! — растерялась Юна. — Зачем ты…
Чак подёргался ещё немного и затих. Разбитые губы быстро распухли, из носа текла кровь.
— Теперь отвечай, только говори правду, — сказал я. — Ты нам не нужен, Чак, понял? Только обуза. Поэтому, если решу, что врёшь, сразу пристрелю. Откуда ты? Говори!
— А вот неправда, нужен я вам, нужен, — просипел он. — Я эти места хорошо знаю… В Балашиху вам? А как туда поедете, разумники?
— Через переправу по Щелковскому тракту, — сказала Юна.
— Дура девка! — фыркнул он. — Это ж переправа топливных королей! Они даже плату берут за проезд через неё. Если вы от них тикаете — там вас и накроют. А я знаю другое…