Технотьма Пароль: "Вечность"

Левицкий Андрей Юрьевич

Послышалось приглушённое стрекотание, из-за груды вылетел мотоцикл. Человек пригнулся к рулевой вилке, длинные волосы его развевались.

На палубе защёлкали выстрелы. Стреляли именно в мотоциклиста — из кирпичной стены, вдоль которой он мчался, полетели облачка пыли. Никто не попал, и человек скрылся из виду, свернув на улицу, ведущую прочь от реки.

Некоторое время мы молчали, потом Чак сказал:

— Кто-то наблюдал за катером, и монахам это не понравилось. — Он сел под стеной, вытянув ноги, и хлебнул из кувшина. —

Так, человече, надо разобраться. Значит, подружка твоя ехала в московский Храм на переговоры, чтобы Орден помог совладать с некрозом?

— Во всяком случае, так она мне говорила, — откликнулся я.

— Ну, не думаю, что врала. Зачем? Но всем известно, что Орден с Меха-Корпом на ножах. Как и топливные кланы. Значит, Корпорация пообещала в обмен помочь Ордену перебить мутантов, которых всё больше на севере Пустоши и которые подбираются к границам Московии.

— Вроде правильно, — согласился я.

— Однако же топливные кланы хотят, чтобы некроз накрыл Арзамас, где засел Меха-Корп, и таким способом избавиться от него. Чтобы ненароком не появились у нас какие-нибудь штуки вроде этих твоих солнечных батарей… Так? Топливные с Корпорацией всегда не любили друг друга сильно, у них и войны случались, но Орден против Меха-Корпа открыто не выступал… И что теперь получается?

— А теперь монахи почему-то заперли нас. Да и Юна, судя по голосу, тоже не в восторге от происходящего.

— Девица постоянно от чего-нибудь не в восторге, такой уж нрав. Ладно, допускаю, что и она под арестом. Дальше что? Дальше вопрос: почему монахи так с нами поступили?

— Тут две причины могут быть, — сказал я, переходя к другому иллюминатору. — Либо этот Владыка Гест передумал заключать договор и решил взять Юну в заложницы — Корпорация исчезнет вместе с Арзамасом, но иметь в заложницах дочь Тимерлана Гало всё равно выгодно…

— Либо, — подхватил Чак, — Владыка с самого начала никакого договора заключать не желал. И это всё просто ловушка, потому что Орден не может некроз остановить. Я, человече, склоняюсь скорее к такой мысли.

— Почему? — спросил я.

— Да потому что мы об чём толкуем вообще? Об некрозе, его тебе в печень! С ним никто никогда совладать не мог. Он на Пустошь уже сколько сезонов ползёт, сколько циклов… Теперь вот просто быстрее стал двигаться, да пятна эти стали чаще появляться. И что это вдруг за чудодейственное средство, которое невесть откуда у Ордена появилось? Брехня!

— Чего ж в Меха-Корпе на брехню повелись?

— Да потому что Корпорации ничего не оставалось, как за соломинку ухватиться.

Я молчал. Если он прав, если нас собираются оставить в Храме… Хотя почему нас? Оставят Юну, а меня и Чака пристрелят либо повесят на перекрещенных балках, как тех мутантов у ворот Балашихи. И Тимерлан Гало, единственный, кто может рассказать мне про татуировку на шее Юны, умрёт в Арзамасе вместе с остальными. Хотя для меня это будет уже не важно…

Нет,

стоп.

Я посмотрел на Чака:

— А людей, которые могут ходить по некрозу не заражаясь, ты раньше знал?

Он покачал головой:

— Ты — первый, южанин.

— Значит, и какой-то способ остановить некроз, способ, про который никто не слыхал, мог недавно появиться в распоряжении Ордена. Почему бы и нет? Но дело даже в другом…

— Дело в другом, — согласился карлик. — Да, забыл я: ещё ж ты у нас есть, весь из себя загадочный. Ты тоже стал важной персоной, потому что можешь шастать по некрозу, и если про это знают кланы, так могли узнать и монахи.

— Хорошо, они узнали, и что из этого следует?

— Да то, что они будут держать тебя у себя. А вот мне — крышка.

— Я скажу, что буду помогать им, только если тебя не тронут.

— Да кто тебя спрашивать будет? — Чак полез на верхнюю койку. Повторив недавний маневр, он повис на решётке и стал внимательно осматривать её.

Я отвернулся к иллюминатору. Даже если этот Гест решит оставить меня в живых, что толку? Юна говорила, некроз окружил Арзамас — завтра или послезавтра он сомкнётся над городом, как болотная ряска над участком чистой воды, затянет его пластом влажной плесени. Тимерлан Гало погибнет вместе со всеми, и я ничего не узнаю.

— Здесь есть самолёты? — спросил я.

— Чего? — Чак спрыгнул на верхнюю койку и сел там, поджав ноги. — Никак эту решётку не вскрыть, я даже до замка дотянуться не могу… Чего ты спросил? Само… что?

— Машины для полётов. Юна говорила про небоходов…

Чак махнул рукой:

— Да они на западе далеко живут. Гильдия их в такие дела не вмешивается, летуны всегда сами по себе были.

— Юна говорила, Корпорация пытается столковаться с небоходами, чтобы те прислали дирижабли и спасли хоть кого-то в Арзамасе.

— Ну и многих они на тех дирижаблях вывезут? Сотню большаков?

— Так у них только эти машины?

— Ещё авиетки — такие… с крыльями. Летают быстрее, но в них больше трёх-четырёх человек не влезет.

Значит, Тимерлан Гало, как и вся верхушка Меха-Корпа, может спастись. Хотя Юна тогда упоминала небоходов как-то неуверенно, будто не очень надеялась на то, что они пошлют в Арзамас свои машины. Я задал ещё один вопрос:

— Чак, как давно была Погибель?

Он изумлённо покрутил головой:

— Ну ты даёшь, человече! А ты вообще ещё помнишь, что вверху, вот то, серое, видишь, оно небом называется, а вот это, по чему мы плывём, это вообще-то вода… Помнишь?

Я молчал, и карлик продолжил:

— Да она… один мутант знает, как давно она была! Очень давно, много сезонов… нет, каких там сезонов — много циклов назад.

— Остался кто-то, кто видел её? Помнит времена до Погибели?

— Не, южанин, ты определённо не в себе. Да как кто-то остаться мог? Уже и дети тех, кто её застал, поумирали.