Текила для девственницы
Шрифт:
Хм… Надо признать, я бы очень удивился, если бы в прошлую среду она так сказала. Как будто я набиваюсь в её кавалеры. В тот момент я даже и не собирался!
Тем не менее, сейчас весь мир летит к чёртовой матери. Что ж, этого следовало ожидать. Логичное завершение неудачного дня. Кто бы сомневался, что такая восхитительная девушка не будет занята. Надо пойти и дать в рыло её хахалю — за то, что позволяет Веронике убиваться на клининговых работах. Ещё бы на рудники девчонку отправил, урод.
— Добрый вечер, Вероника, — церемонно здороваюсь я,
Можно подумать, у меня в венах вода со льдом, хотя на самом деле грудь распирает от негодования. Но буду самураем, ни за что не покажу, какие меня обуревают эмоции!
— Добрый вечер.
— Вернее, не такой уж он и добрый! — замечаю я, вкладывая в ироничную усмешку всю свою безграничную горечь по поводу «измены» Вероники.
— Понимаю, что это выглядит ужасно… Мне очень стыдно, Андрей! — убито бормочет изменница и прячет глаза.
Не могу не опустить взгляд ниже её лица, жадно любуюсь шеей и плечами, постепенно спускаюсь к ложбинке божественной груди, где сверкают камни ожерелья.
Ох, как бы я хотел быть одним из этих камешков! Везёт же им!
Вероника
Как же я попалась! Именно так и бывает. Кто-то ворует из казны миллиарды и в ус не дует. Он не попадается, его не наказывают. А кто-то на один вечер арендовал маленькое платьице, чтобы немножко им попользоваться, прежде чем отнести в химчистку… И аллес капут — спалилась немедленно! Теперь на мне клеймо воровки!
Самое обидное, что Андрей, кажется, даже не узнал это платье! Ещё бы, он так жадно ощупывал взглядом открытые участки моего тела, что сосредоточиться на куске материи было выше его сил. Взгляд милого юриста опять весёлым дельфином плескался в моём декольте. Кроме того, Сонечка подобрала к наряду серебряный пояс и такую же сумочку на длинной цепочке, вероятно, аксессуары дезориентировали Андрея.
И только когда я взмолилась — прости, что взяла платье твоей сестры! — на его лице промелькнуло удивление, и он ещё раз внимательно осмотрел меня…
Получается, что если бы я с разбегу не набросилась на него с отчаянными извинениями, Андрей просто кивнул бы мне — о, Вероника, и ты здесь, привет-привет! — и отправился бы дальше по своим делам. Наверное, ему тут нужно встретиться с каким-нибудь бизнесменом, подобные мероприятия для того и проводятся…
Мы стоим в коридоре уже пять минут. Андрею удаётся тщательно маскировать свои чувства, но я не сомневаюсь — он очень раздражён. Хотя на его лице не дрогнул ни один мускул, я кожей ощущаю его недовольство, словно между нами натянуты невидимые струны, и сейчас они вибрируют.
Продолжаю каяться:
— Не знаю, что со мной произошло… Какое-то временное помешательство… Я не удержалась. Меня пригласили сюда на вечеринку, а я как раз закончила убирать в твоей квартире. Нашла пакет с платьем и подумала, что могу сама отвезти его в химчистку…
Опускаю голову всё ниже и ниже, голос почти не слышен. Какой жалкий лепет! Щёки
Сгораю от стыда. Всё ужасно.
— Вероника. Ты без разрешения унесла вещь из моей квартиры…
— Прости!
— Должен признаться, меня это напрягает.
— Понимаю, как это мерзко выглядит!
— А я тебе доверял, — ледяным тоном цедит Андрей.
— Я очень раскаиваюсь! Поверь, мне ужасно стыдно!
— А в следующий раз ты доберёшься до моего компа и сольёшь важную информацию?
— Нет! Ни за что! Андрей, я не воровка. Правда!
Что мне ещё ему сказать, как убедить? Наверное, уже ничто не поможет. Потерять доверие очень легко. Поймают один раз — потом вовек не отмоешься. Андрей прав. Теперь он не может чувствовать себя спокойно в собственной квартире, потому что я его обманула. Если он пожалуется в клининговую фирму, меня уволят с чёрной меткой: «поймана клиентом на воровстве». Господи, какой позор!
Проклятое платье. Оно уже на мне горит. Обжигает и плавится на коже, я хочу содрать его с себя!
Слов не осталось, не знаю, как выйти из этой кошмарной ситуации, окончательно не потеряв лицо. Сама всё испортила. Между нами явно что-то возникло — какая-то эфемерная тончайшая связь. Андрей возвращался из бизнес-холла в приподнятом настроении, даже проводил до квартиры… А сейчас мы стремительно отдаляемся друг от друга, чёрная пропасть между нами становится всё глубже. Хочется плакать от отчаяния. Если бы я могла зачеркнуть сегодняшний вечер!
В сумочке звонит сотовый. Это Сонечка. Наверное, потеряла меня, не видит в зале.
— Уже бегу! Пять секунд! — говорю в трубку и нажимаю отбой. — Мне надо идти, Андрей.
— Что, вызывают? — усмехается Гончаров. Губы кривятся, глаза злые.
— Да. Меня там ждут. Я… пойду?
— А я и не держу тебя, Вероника! Платье с тебя снимать прямо здесь не собираюсь. И знаешь… В следующую среду приходить не нужно.
— Что… Нет! — Я едва не задыхаюсь.
Понятно. Андрей больше не пустит меня даже на порог своей квартиры. Он прав… но он меня убивает! На глаза наворачиваются слёзы, горло сдавливает стальной обруч.
Только разреветься не хватало!
— Я отказываюсь от твоих услуг, Вероника.
Молча киваю, потому что возразить нечего, и начинаю кусать губы. Ну и вечер у меня выдался!
— Андрей, а ты…
— Не бойся, я не собираюсь жаловаться на тебя начальству, — презрительно бросает юрист. — Просто скажу, что у меня больше не нужно убирать.
— Спасибо… А что делать с платьем?
— Сдай в химчистку. Потом заберу. До свидания, Ве…
— Подожди, подожди! — перебиваю я. Собираюсь с духом, понимая, что терять уже нечего, а другой возможности замолвить словечко за отца у меня не будет. — Андрей, конечно, это огромная наглость — просить тебя о чём-то, после того, что я натворила… Но… Ты не мог бы организовать моему отцу встречу с Михаилом Ивановичем? Пожалуйста!