Текила для девственницы
Шрифт:
— Соня, я уже еду!
Андрей
Редкие снежинки вьются перед лобовым стеклом, оседают на мокрый капот автомобиля. Паркуюсь, выхожу из машины и сразу же вижу… моё счастье! Ника бежит к зданию клиники по лужам, торопится, вид у неё встревоженный. Останавливается, как вкопанная, увидев мой автомобиль и меня.
Я тоже замер, но сердце рвётся из груди — туда, прямо к ней, к любимой. Сколько всего передумал за эти дни, спускался на самое дно пропасти, умирал от отчаяния. Если сейчас брошусь к ней, разрешит
Наверное, Ника ещё больше разозлилась на меня, ведь, несмотря на её бурный протест, я всё равно прижал папашку к стене и вынудил приступить к выплате долга. Гайер уже перечисляет деньги, я контролирую.
— Ника! — устремляюсь к малышке и тут же стискиваю в объятиях, начинаю целовать в замёрзший нос и ледяные красные щёки. — Привет, милая, как же я по тебе соскучился! Девочка моя.
Вероника меня не отталкивает. Целую снова — не вырывается. Юху-у-у-у!
— Андрей, здравствуй. Я не понимаю, что с Соней? — лихорадочно шепчет она из моего захвата. — Мы позавчера виделись, пили чай, общались. Она прекрасно выглядела, была бодрой, энергичной. Ну, как обычно. У неё блестели глаза, она улыбалась. А сейчас позвонила из больницы. Ну как же так… Ужасно за неё переживаю. Голова не соображает от страха.
— Я сам на нервах. Софья Геннадьевна мне позвонила и сказала, чтобы мы с тобой обязательно помирились и навестили её вместе.
— И мне то же самое.
— Ника, но ты ведь не против? — задерживаю дыхание. — Ты не против помириться?
— Андрюшечка, милый, конечно, я не против! Мечтала об этом, но боялась тебе позвонить. Я так на тебя накричала, обидела ужасно. Ты хотел мне помочь, а я на тебя набросилась. Обижаешься?
— Да как я могу на тебя обижаться, Ника?! Ты была реально убита информацией, которая на тебя свалилась, я же понимаю. Ты ни в чём не виновата.
— Только бы с Соней всё было хорошо.
— Она сказала, что если мы придём вместе, ей будет спокойнее.
— Господи… Это звучит так, будто она с нами прощается, — мотает головой Ника, в глазах тлеет огонёк близкой истерики. — Нет, я не хочу! Не хочу прощаться!
— Пойдём. Сейчас всё узнаем. — Крепко обнимаю милую за плечи, и мы поднимаемся на крыльцо. — Надеюсь, мы просто сами себя накручиваем. Что бы ни случилось, Софья Геннадьевна выкарабкается. Она же огонь.
— Андрей, прости меня, пожалуйста! Я была к тебе несправедлива, — снова говорит Ника, когда мы входим в бело-оранжевый холл частной клиники.
— И ты меня прости, малыш! Заставил я тебя понервничать. Сейчас разберёмся с Соней, а потом сядем и поговорим. Мы с тобой всё обсудим, да?
— Да.
Ох, только бы с бабулей всё было хорошо. На Нике лица нет, она безумно волнуется, ведь Соня успела превратиться в её лучшую подругу. А что будет с Витей, он же помешан на своей бабушке. Фактически, она ему даже не кровная родственница, она бабуля его жены, но Виктор души не чает в Сонечке.
Нацепив бахилы и одноразовые накидки, вслед за медсестрой мы идём по сверкающему коридору, поднимаемся в лифте на третий этаж. Ещё один коридор. Больницей
Хочется верить, что с Соней всё не так уж и серьёзно.
Ох… Видимо, я ошибся. Едва заходим в палату, сразу же понимаю, что, увы, всё очень и очень серьёзно.
У нас с Никой шок. Мы не узнаём Софью Геннадьевну. Вот просто никак.
В светлой комнате на специальной медицинской кровати с поднятым изголовьем полулежит незнакомая старушка. Это наша Соня? Не может быть, это не она! Где длиннющие чёрные ресницы, яркие сочные губы, копна роскошных волос?
На кровати — маленькое бледное существо с восковым лицом. Белые волосы собраны в кривой хвостик на макушке, губы бескровные, под глазами тени. К тонкой прозрачной руке с синюшными венами подсоединена капельница.
— Софья Геннадьевна, к вам снова посетители, — объявляет медсестра и тут же уходит.
— Вот они, мои голубочки… Спасибо, что пришли, — тихо произносит Сонечка. — Вместе, молодцы. Послушались бабушку…
— Здравствуйте ещё раз, Софья Геннадьевна! Что это вы расклеились, а? — Стараюсь, чтобы мой голос звучал бодро и уверенно, однако внутри всё сжимается.
У Ники дрожат губы.
— Сонечка… Ну что же ты? — жалобно шепчет она.
— А Витя сегодня уже приезжал?
— Да, он недавно был. Ещё мы Риточку вызвали. Хочу, чтобы прилетела побыстрее… — с трудом отвечает бабуля.
Хм… По ходу, всё реально плохо. Если даже и Маргариту срочно выдёргивают из Швейцарии.
— Детки… Садитесь рядышком, милые мои.
Около кровати — большое кресло для посетителей. Секунду подумав, я усаживаюсь в него, тяну за руку Нику и заставляю сесть ко мне на колени. Обнимаю её за талию, сжимаю посильнее и чувствую, что мою девочку всю колотит. Ника едва сдерживается, чтобы не зарыдать.
Бабуля смотрит на нас с умилением:
— Вот и славно… Помирились. Прямо сердце радуется.
— Сонечка, да, мы помирились, — горячо кивает Ника и в доказательство целует меня в лоб и щёку. — Видишь. А ты что это придумала? Пожалуйста, поправляйся.
— Я стараюсь… стараюсь… Хочу ещё пожить, конечно. Так, пообещайте мне, что будете вместе. Вы идеальная пара. Не позволяйте обидам и недоразумениям разрушить ваш союз.
— Мы будем вместе, Сонечка! — страстно клянусь я, едва услышав её пожелание. — Я обожаю Нику и не хочу с ней расставаться ни на минуту. Сегодня же Ника переедет ко мне. Правда?
— Да, да, я перееду! — горячо кивает моя крошка.
— Слава Богу… Дети, вы даже не представляете, как порадовали бабушку… Лучшего подарка и не придумать. Спасибо вам, милые.
— Сонечка, ты только живи, — всхлипывает Ника, а я сильнее прижимаю её к себе и глажу по спине. — Пожалуйста! Соберись в кучку, сражайся.
— Да, солнышко, я… — Капельница булькает, Соня смотрит вверх, потом снова на нас. — Надо постараться. А вы поклянитесь, что больше никогда не будете ссориться.
— Клянёмся! — хором кричим мы с Никой.