Текст как объект лингвистического исследования
Шрифт:
Блейк слушал эти обрывки странной речи со все возрастающим изумлением, пока последние слова не вывели его из транса. — Все будет хорошо? — выпалил он.
— Не переведенные термины — это, конечно, имена собственные, возможно, имена отдельных людей, конечно, названия звезд и планет, включая, я уверен, Землю, Венеру, Марс и Солнце, — сказал Форстер.
— Там действительно было сказано «Все будет хорошо»? — Все не мог успокоиться Блейк.
— Соляной мир — это ведь не термин бронзового века, не так ли? — холодно заметил Командор,
— Нет, но они явно имели в виду океанский мир. Растворенные соли могли заинтересовать их не меньше, чем вода.
— А Великий мир?… — подсказал Командор.
— Это Юпитер, — торжествующе сказал Форстер. — «Великий» после «соляных миров».
Блейк потребовал еще раз:
— В вашем переводе последняя фраза звучит как: «Тогда все будет хорошо»?
— Да. — Форстер вопросительно нахмурился, глядя на Блейка.
— Все будет хорошо — один из девизов людей, которые украли марсианскую табличку, — сказал Блейк. — Те же люди пытались убить вас. Они им заканчивают все свои сборища.
Форстер глянул на Командора, и его осенило:
— А, так вот почему вы хотели познакомить меня с мистером Редфилдом.
— И вот почему я хотел, чтобы Редфилд встретился с вами. Вы с ним в одной лодке.
— Помнишь звездные карты, которые я рассматривал в обществе Афанасийцев?
Наступили сумерки. Блейк и Командор шли по траве к белому вертолету Комитета, на котором они прилетели в «Гранит».
— Ты имеешь в виду ту, которую украл из Лувра?
— Не только, у них были и другие. Что у них было общего, так это особое расположение планет и звезд. Одинаковое на всех. И оно соответствует времени запланированного рандеву Кон-Тики с Юпитером. Слушай, ты знаешь, что там должно произойти?
— Ты думаешь я пророк?
— А что ты хочешь от Форстера?
— У него есть план исследований и я выразил готовность оказать ему всевозможное содействие, потянуть за все возможные ниточки. Больше никаких вопросов, Редфилд, я собираюсь пожать тебе руку на прощание в последний раз… если ты не передумал.
— А где сейчас Эллен?
— Клянусь, хотел бы я знать.
— Хорошо, — тихо сказал Блейк. — Я с тобой, в твоей команде.
XIII
Приближались предгорья, Холли Сингх отключила автопилот своего быстрого маленького вертолета «Стрекоза» и вручную вела его над террасированными гребнями. Щебеночная дорога и сверкающая пара железнодорожных рельс извивались по склону. Старинный поезд мучительно пыхтел, выпуская в горный воздух белый пар.
Сингх кивнула в сторону ярко-зеленых террас, уходящих вниз, подобно ступеням гигантской лестницы:
— Чайные плантации. Дарджилинг выращивает лучшие в мире сорта. Так нам нравится думать.
Вертолет преодолел гребень на высоте 2500 метров. Гималаи вздымались в хрустальном воздухе. У Спарты перехватило дыхание
Внезапно они оказались над городом, который цеплялся за гребень хребта и рассыпался по его склонам. Вертолет пролетел над зелеными лужайками и старыми деревьями, мимо каменных церковных башен.
— Англичане, включая дюжину моих прапрадедов, развили Дарджилинг как убежище от жары равнин, — сказал Сингх. — Вот почему половина зданий выглядит так, будто их привезли с Британских островов. Видишь вон ту, похожую на Эдинбургскую церковь? Несколько десятилетий это был кинотеатр.
Вертолет скользнул вдоль хребта, мимо города. Сингх заметила направление взгляда Спарты и улыбнулась:
— Горцы проводят много времени в молитвах. — Склоны холмов были усеяны шестами с молитвенными флагами, знамена безвольно висели в неподвижном воздухе.
Вертолет летел, пока перед ним не открылась широкая зеленая лужайка, окаймленная массивными дубами и каштанами.
— Говард Фолкен из этих мест? — поинтересовалась Спарта.
— Корни Говарда в Индии почти такие же глубокие, как и мои. Хотя ни один из его истинно британских предков никогда не был туземцем.
Настроение Сингх казалось по-настоящему веселым, как будто резкий горный воздух освежил ее.
— Когда Говард собирал деньги на постройку «Королевы Елизаветы», его любимым трюком для завоевания друзей и влияния на людей было поднять их на своем термоядерном воздушном шаре, они вылетали из Шринагара и оставались в воздухе в течение нескольких дней, дрейфуя вдоль Гималаев и приземляясь здесь — прямо там, где мы садимся.
Вертолет мягко опустился на траву. Позади, среди деревьев, Спарта увидела белый дом с широкими верандами и широкими карнизами, окруженный огромными цветущими рододендронами — кустами величиной с деревья, пережитками последней эпохи динозавров.
— И всякий раз, когда Говард приземлялся, мы приглашали соседей, пили вино, обедали и льстили его гостям.
Сингх отстегнула ремни и легко вышла из вертолета. Спарта вытащила свою сумку из-за сиденья и последовала за ней, ее туфли утопали в пружинистом дерне.
— Сегодня вечеринки у нас не будет, — сказала Сингх. — Просто тихий домашний ужин.
На широкой лужайке осторожно ступали два павлина, демонстрируя огромные веера голубых и зеленых перьев самкам, бродившим по лужайке. Почти на вершине высокого кедра Спарта увидела белую цаплю. Покрытые снегом горы краснели в вечернем свете.
Обе женщины направились к большому дому — доктор в костюме для верховой езды, женщина-полицейский в аккуратной синей униформе. Высокий мужчина в обтягивающих штанах и куртке поспешил к ним через лужайку, остановился в нескольких метрах и склонил голову в тюрбане.