Текст ухватил себя за хвост

Сухих Анатолий

***

Ольга вышла из метро и прищурилась – снежок искрится на солнце почти нестерпимо. Дорожки на бульваре только начали расчищать – нападало за ночь по щиколотку, возле памятника и скамеек уже разгребли, а дальше, в сторону ресторана несколько тропинок протоптано, народу почти никого – два три прохожих впереди виднеются.

Утро уже и не очень раннее, на дороге уборочная техника гребёт обочины, а тут безлюдно, спокойно, хочется брести неторопливо, радуясь белизне и

чистоте. Москва с последнего приезда практически не изменилась, но тогда было лето, а тут в зиму попали, настоящую, русскую, с морозцем, с похрустывающим снежком.

В последние дни было совершенно некогда, а так хотелось просто прогуляться, подышать Москвой, и вот сегодня с утра решилась, вышла на Чистопрудный. Неторопливо пройтись, обдумать, проникнуться. Без этого в миссии какая-то каверна образуется. Все заранее припасённые планы не выдерживают столкновения с суровой действительностью, что-то очень важное ускользает.

И еще, надо же наконец-то избавиться от мыслей о котлете. Можно предвидеть упрек в том, что в этом месте наше изложение само основывается на женской логике. Этот упрек следует признать совершенно неуместным: требование излагать аристотелевскую логику при помощи женской звучало бы не лучше.

Автор на основе собственного печального опыта советует читателю не вступать в разговоры с женщинами, не изучив досконально руководства. И еще, надо же наконец-то избавиться от мыслей о котлете.

***

В исконных источниках чистоты помыслов и устремлений не возбраняется чуть перегнуть слишком целенаправленную изысходность для возникновения качественно новых условностей истинного подъема к вершинам духа, из которых произрастает новая потребность возникновения иной содержательности и (или) пересадки в поезд, идущий в противоположном направлении…

Так, или почти так размышляла Ольга вчера, пристально глядя на стрелку, медленно приближающуюся к заветной цифре 17-50, после которой и наступает состояние осознанной необходимости выбора между телефонным звонком, влекущим длительные рассусоливания о латентных преобразованиях андеграунда в фенологической амбивалентности, прерываемой периодическим подливанием Мартеля урожая 83 года в пузатенькие стекляшки, и короткой прогулкой по морозному переулку, влекущей разухабистый драйв под простецкую Старку с корнишонами.

Однако те самые пять с небольшим граммов тонкой материи, имеющей, как это уже можно считать вполне доказанным экспериментально, яйцевидную форму, настойчиво жаждали прикосновения к другим пяти с небольшим граммам, находящимся, предположительно, в пространственно – временном континууме с весьма неопределенными координатами…

Говоря совсем просто, душа рвалась к Нему. Мешали фенечки. Стрелка часов. Пузатая склянка с коньяком или граненая с водкой. Выбора не было. Зеленая муха, удивительно похожая на навозную, лениво ползла по зеленеющему же рабочему столу, совершенно игнорируя курсорную стрелку, сопровождающую ее путешествие в этом затхлом Мухо…

В общем, дохнуть муха никак не хотела.

А о

котлете Ольга и не думала вовсе. Потому что это только так говорится – не думай о котлете. В смысле мухи отдельно, котлеты отдельно. Но всё равно круг замыкался и становился односторонней поверхностью, в смысле лентой Мебиуса становился, потому что все было плоским и односторонним.

Как-то сама собой пропала глубина и выпуклость задания, все оттенки, так хорошо продуманные и увязанные в логические цепочки, в домашние заготовки разваливались при столкновении с действительностью.

***

Грузин пьёт бензин. В смысле заправляется. Потому что если бензин закончится, грузин упадёт и не поднимется. Вообще-то грузин это для рифмы, на самом деле никакой он не грузин, и даже не лицо кавказкой национальности. Просто человек кавказского типа. Или еще говорят, кавказский человек.

Это так британские учёные определили, что кавказский человек. Потому что все человеки кавказские, которые, ну вы поняли, даже если они и Кавказа то никогда не видели, только в кино. Я вот, например, Кавказ видел. Не только в кино, но и наяву.

И я тоже человек кавказского типа, но не лицо кавказской национальности. Хотя бы и лицо кавказской национальности никогда в жизни не видело Кавказ, так тоже бывает.

Но это, по сути, и не важно. Важно только то, на каком языке человек думает, и на каком языке мамка ему в детстве песенки пела, и на каком языке он свою первую детскую книжку прочитал, вернее вторую.

Про синюю я же не говорю. Синюю как раз можно на любом языке прочитать, это никакой роли не играет. Или рояли.

Так потому что иногда говорят – не играет никакой рояли. Это чтобы было смешно. И доступно. И чтобы сразу оказаться своим. Среди чужих. Потому что если человек говорит, что не играет никакой рояли, значит он свой. В доску.

По крайней мере, он сам так думает. Вернее он думает, что все так думают, а сам-то он может оказаться кем угодно, ему же важно, чтобы все думали, что он свой. А на самом деле он чужой. Среди своих. Но он думает, что они думают, что он свой, а они вовсе так не думают. Потому что он лиловый негр. И парашют забыл отстегнуть. И ему совсем не надо думать про белую обезьяну.

***

– Потому что мы банда! – Кардинал с самого утра в самом прекрасном настроении – вчерашняя лыжная прогулка повлияла очень благотворно.

– И чего, будем теперь работать, или будем заниматься мифотворчеством? – это уже Бенедикт умничает. Они всегда так, стоит им вдвоем остаться, непременно сцепятся, так что пух и перья. Хоть на публику, хоть без публики – всё равно фокусничают. Потому что фокус-группа. И дерево.

А без дерева нам никак. Без дерева хаос получается. Вернее, наоборот, без дерева вообще ничего не получается, а с деревом получается вообще всё. Особенно, если по дереву постучать.

***