Текст ухватил себя за хвост

Сухих Анатолий

Симулякр – это не просто, а очень просто.

Концептуальная поэзия движется в обратном направлении: от симулякра к образу.

Перед нами не просто утрата языкового чувства или испорченный словесный продукт двоемыслия, но следствие воспитанного в носителях языка первичного недоверия к обыкновенному слову в обыкновенном значении, или к смыслу.

Мы не доверяем реальности языка, потому что смысловое пространство культуры и языка симулятивно и иллюзорно.

Концептуальная поэзия не просто отражает опустошение языковых форм, но также подтверждает свою поэтическую

творческую способность возвращать первичное функционирование смыслам-концептам, хорошо знакомым русскому сознанию.

Это еще одно подтверждение номинативного характера русской ментальности, а также двухслойности явления опустошения феноменов.

К феноменам, видимо, еще придется вернуться неоднократно, потому что мне не даёт покоя, вертится и ускользает одна любопытная идея о детерминированности событий, происходящих в социуме, причем детерминированность как раз и определяется менталитетом, в этом социуме преобладающем.

Это связано с культурным слоем, определяемом даже и не языком, потому что языковые формы культурного слоя – это то, что как бы даровано, чуть не сказал свыше, но я в это верю не очень, это даровано теми мыслеформами, или теми самыми мимами, которые расплодившись в культурном языковом слое социума, на каждого индивида влияют и непосредственно и опосредованно. Мне почему-то так кажется.

***

Макс сегодня топчет ногами столицу. Светка с утра усадила его в микроавтобус и категорически наказала день проболтаться на бывшей ВДНХ – она-то на работе, а ему нечего в четырёх стенах киснуть, пусть впечатлений набирается. Поболтаешься, говорит, среди народа, а в четыре у входа встретимся, я поведу тебя в музей.

Толпа, фонтаны, павильоны – давненько он тут был, в детстве ещё, не пионером, конечно, пионеры к тому времени благополучно скончались, да и выставка эта сплошной ярмаркой была – купи-продай вся Москва делала. А сейчас люди ходят чинно, не суетясь.

Он тоже чинно, не суетясь, прошелся от главного входа по центральной аллее, узнавая и не узнавая, тихонько радуясь своим ощущениям – забавно так экскурсантом побыть. Зашел в пару павильонов, обошел по кругу фонтан – летом тут, конечно веселее, но и сейчас видно толпы приезжих, фотографирующихся на фоне… Просто направился, куда-то вдаль, по диагонали, свернул какую-то аллейку.

О, знакомое местечко, не в смысле, что когда-то тут бывал, знакомое по духу – пивнушка, с советских, наверное, еще времён оставшаяся. И снаружи домик с колоннами, и внутри, как раньше было, столики, кружки классические, гранёные, сразу как-то захотелось чуть приобщиться, с народом пообщаться. И народ тут соответствующий – из тех, похоже, времён, и разговоры.

Макс подождал, пока нальют пару жигулёвского – в такой пивнушке ностальгически хочется только жигулёвское, хотя выбор тут несравненно богаче, чем в тех, которые он, по малолетству не узнал, и встал к пустующему столику у окна.

Рядом страсти кипели нешуточные, тоже из тех времён, как будто какая машина времени включилась.

– Я не знаю, русофоб Вы или нет. У меня не было случая, чтобы это узнать. Кроме того, мне это неинтересно, поскольку мы с Вами первый раз общаемся, и может быть последний.

Интеллигентного вида мужичок, в очках и

с бородкой, рьяно наскакивал на оппонента, более простоватого вида, но тоже вполне так себе прикинутого гражданина лет сорока, видно, что приезжего, но не из самой уж глубинки, из миллионника, скорее всего.

Интеллигент же был явно местный, москвич из потомственных. На доктора технических наук тянул мужичок.

– Уважаемый, разве я у Вас что-то требовал? Нет, довольно вежливо попросил ответить. Причем, даже не просил дать полную оценку ситуации, а только ответить на вопрос, видно ли из неё, что я являюсь русофобом. То есть, человеком, ненавидящим или боящимся русских только потому, что они русские, а также ненавидящим русскую культуру, менталитет, религию… Вы абсолютно правы, у Вас для этого слишком мало данных, но ведь и у этих крикунов их не больше.

Дискуссия явно не тянет на бытовуху. Высокие материи обсуждают высокие договаривающиеся стороны, в эмпиреях витают. А страсти явно накаляются.

– Если перейти от ярлыка к идеям, то каковы признаки, по которым следует отнести человека к русофобам? Если Вы мне это подробно объясните, буду благодарен. Среди моих знакомых есть люди разных убеждений, но развешивать ярлыки у нас не принято, потому что это мало что объясняет. Это свойственно гуманитариям, людям с женственным восприятием и образным мышлением. Для привыкших цитировать без нужды и без меры, ярлык – это самая точная и короткая цитата. У нас тоже часто спорят, но никогда не цитируют.

– Разумеется, речь в нем не о Вашем утверждении, а вообще об обвинении меня в русофобстве. Между тем, любой вид национализма и шовинизма мне глубоко омерзителен, впрочем, как всякому нормальному человеку, гордиться тут нечем. Но этот эпатаж не есть сертификат психической нормальности. Впрочем, все же считаю этих господ достаточно вменяемыми, чтобы отвечать за такие оскорбления. А Вас почтительно благодарю.

– Увы, я тоже живу в цейтноте. Но когда кому-то говорят: 'Вы-то просто идиот, но за Вами пойдут железные когорты', – я не просто требую доказательств, я считаю, что никакая аргументация не сможет убедить меня в том, чего нет.

Судя по количеству пустых кружек на соседнем столике, дискуссия продолжалась уже довольно давно, и градус ее заметно повышался.

Оппоненты уже начали жестикулировать, да и громкость разговора увеличилась, Макс уже не мог не слышать дозволенные речи и постепенно начал вникать в суть.

А суть была в том, что граждане употребляющие столкнулись с явной несправедливостью. Один из них явно считал себя обиженным, не собеседником, нет, кем-то на улице, митингующими какими-то, которые на какую-то безобидную его реплику разразились жутким обвинением в русофобстве.

Произошла цепная реакция, и Макс почувствовал, как против какого собственного желания тоже оказывается втянутым.

– Мужики!!! Ну, вы, блин, даете!… Надеюсь, помощь рефери вам не потребуется? На хулиганов вы мало похожи, к тому же – не так чтобы молоды, и мне совестно брать вас за руки и разводить по углам, как нашкодивших школьников.

Совершенно не желая того, он встрял, и оба собеседника уставились слегка остолбенело на него.

Видимо сказал он весьма убедительно и твёрдо, да и весь его решительный вид подтвердил нешуточность намерений. Сразу возникла тишина.