Текст ухватил себя за хвост
Шрифт:
Чаще, впрочем, получается, что для части широкой общественность жизнь заметно облегчилась, зато для другой части широкой общественности… ну вы поняли. Тогда этот способ не только никуда не годится, он еще и, несмотря на свою безотказность, вреден и социально опасен. Но я сегодня совсем не расположен изобретать безопасные и безотказные способы, я с завтрашнего дня буду думать о жизни.
Оу, вчерашний вечер был прекрасен…
Ирина вообще редко посещает светские мероприятия,
Вообще, было на что посмотреть: черные платья, традиционный макияж, дамы с пышными куафюрами или с прической в две косы, мужчины – тоже в черном – кругленькие и густо-смуглые улыбчивые выходцы из торгового сословия, костистые, смугло-бледные наследники рыцарских родов – никто не умеет так разворачивать плечи, как потомки крестоносцев, и так держать подбородки… Армяне, пожалуй, единственная нация, которую не отягощает и не ослабляет древность крови, наоборот.
В который раз убедилась, что армянские женщины – самые красивые женщины. Поль, полжизни проведший в Милане, сказал, что они очень похожи на итальянок – такой же бешеный темперамент, такие же невозможные глаза, такая же любовь к черному цвету.
Было много цветов и танцев, девушки в различных армянских национальных костюмах разбрасывали конфеты из корзиночек, фокусник выделывал номера в духе Гудини, совершенно невообразимые, русская речь мешалась с армянской, татарской, белорусской и французской, и как-то на удивление искренно все себя вели.
Говорили о танцах, о свойствах печали, Карабах, Трапезунд, Карское ущелье, отобранный турками Арарат, парижская диаспора, американская диаспора, лондонская, ностальгия, ностальгия, ностальгия, армяне ведь, как ни крути, везде эмигранты, в любой точке мира мы дома и не дома одновременно… Все, в общем, было как обычно, но отчего-то очень живо и хорошо.
Уехала Ирина в самом конце, уже буквально валясь с ног. Несколько часов на тонюсеньких шпильках – это каждый раз надо пережить. Подумалось, а когда же я доживу до такого дня, когда смогу сказать, что мне плевать на этикет, и начать носить вместо туфель мокасины? Светке вот хорошо – ей возраст еще позволяет. А мне уже нет. И еще нет.
Бог из машины. Популярен был такой персонаж. От него ожидали подвоха. Однако всё течёт, всё изменяется. В том числе и представления.
Бога из машины я, например, почему-то представляю себе водителем, вернее рулевым асфальтового катка. Потому что машина должна быть неукротимой. Из неукротимых машин я и знаю один этот самый каток только.
Ожидать подвоха от которого уже нет нужды. Кто же ожидает подвоха от асфальтового катка. Каток способен на любую тупость, но никак не на подвох. Каток даже в тупости предсказуем.
Ох, какой я стал догадливый, даже страшно. Догадался. Вот ведь какая
Это уже потом возникнут разные разногласия, а пока польза всем должна быть очевидна. Потому что что-то по любому лучше, чем ничего. И поскольку все уже и так волей-неволей втянулись, лучше будет, чтобы все сами взяли и построились и стройными рядами замаршировали в светлое будущее. В наше светлое будущее.
Главное, что проигравших тут не предвидится. Вместо того чтобы играть против друг друга, надо взять и начать играть на одной стороне. По общим правилам. Ну и что, что никаких правил не существует.
Это пока не существует, а вот если начать жить дружно, то и правила сразу появятся. Простые и понятные. А если кто их вдруг нарушит, то постигнет его кара неминучая, а еще гнев и презрение товарищей. Это всегда так про товарищей говорится. Чтобы неповадно. Ну или просто так на всякий случай.
Интересно, это я один такой умный, или все уже и сами догадались? Наверное догадались, только не знают как первый шаг сделать. Потому что, кто первый шаг сделает, тот и будет самый главный. Так все и думают. Кроме меня.
Потому что я самым главным быть никак не желаю и никогда не буду. Мне потому что это совсем не надо. И вообще никакого самого главного быть не должно. Можно же попробовать обойтись без самого главного, да и без самого умного тоже можно попробовать обойтись.
Вот и попробуем.
Вы хочете песен? Их есть у меня. У меня вообще много чего есть. Сегодня в присутствие я не попёрся, потому что незачем. Сижу и слушаю песни. Дольского. Первый винил. Это так диск называется, который я по случаю купил, а на нем много разных бардов, в смысле первый винил этих самых бардов. Ну, это когда было решено, что фирме Мелодия можно бардов выпускать, она и навыпускала. Много.
Я их тогда собирал, эти виниловые пластинки, и мы с благоверной каждую запиливали до треска. Потому что аппарат у нас был так себе, и пластинки запиливал за не очень продолжительное время. Но мы их к тому времени уже наизусть знали, и пластинка отправлялась в шкаф на длительное хранение, а на аппарат ставилась следующая, которая тоже становилась любимой.
Потом в шкафу места стало категорически не хватать, а старые пластинки, уже запиленные, практически из шкафа и не доставались, поэтому мы их оттуда потихонечку ликвидировали – иногда друзьям на дачи, а иногда и просто, чтобы место освободить.
Потом аппарата не стало, в смысле, его заменили на другой музыкальный комбайн, но уже без тонарма, с кассетными деками и лазерными дисками, потом и он перестал включаться, потому что с компьютера звук пошел не хуже, пластинки в шкафу какие-то так пару полок и занимают, но проигрывать их уже не на чем.
Аппарат тот где-то засунут, его, конечно, можно извлечь на свет божий, отрихтовать и наслаждаться, только зачем? Наслаждаться можно и без аппарата. Как сейчас, например. Тем более Дольский. Первый винил.