Текст ухватил себя за хвост
Шрифт:
При этом не имеет значения, в каком модусе первоначально развиваются эти отношения.
Важно только, чтобы эти потоки коммуникации – экономический, общественно-политический и культурный, – развивались не по отдельности, а вместе: чтобы они регулировали друг друга, реагировали друг на друга, достраивали друг друга.
Удивительное рядом, и никто его запретить не сможет, потому что это как бы не более чем игра, но главное то – потоки коммуникации.
Ведь социум – это не что иное, как потоки коммуникации.
А закрутить эту игру оказывается
В реальных государствах главное – тоже потоки коммуникации, оказывается. И силы, которые этими потоками рулят. И с появлением новых инструментов воздействия на эти потоки, рулёз становится как бы всё эффективнее.
Однако нарастание в реале консервативных тенденций и эмоций свидетельствует как раз об обратном – что их время кончается. Отражение духовной катастрофы цивилизации, настолько очевидно, что кажется более чем странным молчание современной философствующей элиты, среди которой, я уверен, остались еще здравомыслящие личности, не расхаживающие стройными рядами.
Просто потому, что кроме попыток удержания и укрепления постоянно меняющегося 'статус кво', у этих сил нет никаких проектов будущего.
Главный результат сетевой эпохи состоит в радикальном изменении самой человеческой природы. Закономерности взаимодействия сознания со словом, звуком, цветом, ритмом, пространством, временем и культурным контекстом – все это методом проб и ошибок, интуитивных находок, тонких чувствований нарабатывалось веками.
Глупо игнорировать такой опыт, занимаясь изобретением велосипеда, и выдавая результат скромной самодеятельности за открытие мирового значения.
Чтобы жить в новом мире, надо его основать.
Вениамина Николаевича вызвали. На ковер. Ковра, правда, в кабинете никакого не оказалось, оказалась задушевная, можно сказать, беседа. Жесткая, можно сказать, беседа. В смысле, что пора отрабатывать. Что игрушки закончились, и если не мы, то кто. Потому что в мире эвон что творится, и концов не сыскать.
Что никакой принципиальной неопределенности в развитии общества для осведомленного прозорливца не может быть. Варианты развития, имея, безусловно, естественные горизонты долговременности, вполне сносно прогнозируются.
Но что кто-то действует, и действует жестоко и безжалостно, и что мы все под прицелом.
А на замечание про бритву Оккама Вениамин Николаевич жестко ткнут носом в очевидные неочевидности и предупреждён о неполном соответствии. Но все очень уж мягко, очень уж витиевато. Мол, если уж мы существуем, то надо отрабатывать.
И что с этого самого мгновения мы занимаемся только тем, чем обязаны заниматься. Прямым, то есть своим непосредственным делом, и ничем другим больше не занимаемся. У нас же всегда скоро конец света, всегда какие-то враги нам угрожают.
А для такого апокалипсического сознания
Общество наделяет власть сакральными функциями, а власть заливает страну кровью, когда случаются кризисы. А иначе… В смысле, что никакого иначе и не существует и никакой альтернативы у нас не существует, потому что её не существует вообще.
И черный эбонитовый телефон звякнул. Стало понятно, что цель оправдывает средства.
NoНигде не найти покоя тому, кто не нашел его в самом себе.
Глава 3, в которой нигде не найти покоя тому, кто не нашел его в самом себе
там, где нас нет, и не было, наверно,
где даже сны – подмётный фотошоп,
и только ветер в брошенных тавернах -
там хорошо.
где нас уже не будет – там, где мы
в нелепых позах,
не лишенных шарма,
летели с арендованной с кормы,
карманную прикармливая карму.
где уплывает ночь неправым галсом,
где рыбы мрут от съеденных монет -
о, как же ты блистательно ругался,
что счастья нет.
верстая стих запальчивый запойный,
смерть прогибалась радугой-дугой.
ты про меня, пожалуйста, запомни
другой, другой.
на расстояньи наши взгляды вровень.
так хорошо, что дальше не сослать,
а то, что мы одной бродячей крови -
так не со зла.
мело во все пределы по полгода,
бросались тени замертво на снег -
ты глянь, какая выдалась погода
там, где нас нет.
NoЛада Пузыревская
Санькиного отца не стало в середине девяностых. Автокатастрофа. Занесло на скользкой ночной дороге, отец погиб сразу, водителя вытащили в коме, скончался в больнице не приходя в сознание. Дело даже не заводили, но майор Климко по своим каналам пробил, что всё было не просто так, и нашел, и аккуратно расправился с заказчиками.
Всё крутилось, естественно, вокруг бизнеса, несколько предприятий оборонки было приватизировано, и, само собой разумеется, в сфере высоких технологий, нашло свою нишу, встало на ноги, даже кризис 98-го на пользу бизнесу оказался, не только не пострадали, наоборот, резко в гору пошли, когда это произошло.
Марго стала совладелицей нескольких процветающих фирм, явно в бизнес не полезла, но четко дала понять, что никакие фокусы с ней не пройдут, а поэтому свою долю сейчас имеет, и неплохую долю. А салон, вернее даже студия, потому что театральщины много – это так, для души.
Народ в основном как бы развлечься приходит, потому что всё очень недешево, престижно, очень необычно и таинственно, потом клиент подвисает, и уже никак ему не соскочить получается, так что клиент надёжный, проверенный, свой.