Телега времени
Шрифт:
– Стать моим учеником?!
– недоверчиво переспросил Рубакин и задумался: - Гм!.. А ведь правда: учеников-то я не собрал...
– Я много чего умею...
– Тимка стал перечислять: - Паять могу, точить, лобзиком вырезать...
– Лобзиком, говоришь?.. А-ну, пойдем в дом!
Он пропустил Тимку вперед и недовольно обернулся к воротам:
– И чего рассвиристелись?.. Порядка как не было - так и нет...
Тимка был первым зуевчанином, кто переступил порог рубакинского
Дом напоминал настоящую лабораторию. Чего тут только не было: микроскопы, телескопы, кинескопы, горелки, спиртовки, паяльные лампы, колбы и реторты, верстаки, тиски, станки, а посредине топилась большая русская печь и пахло пирогами!
Но не успел Тимка что-нибудь сказать, как во дворе раздался свирепый собачий лай. Это Святик играл роль сторожевого пса тяжелой злобы.
– За мной...
– вспомнил вдруг Плугов о своем побоище у ночной палатки и заметался заячьим взглядом по комнате. Рубакин всё понял и втолкнул парня за печку.
На пороге показались возбужденные, красные от бега и мороза милицейские лица.
– Это ещё что такое?!
– удивился Рубакин.
– Почему без стука?
– С Рождеством, вас, Федор Филиппович!
– любезно сказали милиционеры.
– Это хорошо, что собачка у вас на цепи. Ну и зверь! А скажите нам, уважаемый Федор Филиппович: не забегал ли сюда подозрительный субъект гражданин Тимофей Плугов?
Изобретатель нахмурил брови и строго спросил:
– А, собственно говоря, какие у меня могут быть общие дела с подозрительным субъектом?!
– Верно...
– смутились зуевские постовые, мельком окинули взглядом лабораторию и тут же откланялись: - Вы уж извините нас, Федор Филиппович! По всей слободке ищем... Еще разочек вас, с праздником!..
И побежали дальше со свистом.
– Хулиганишь?
– Бывает, - честно признался Тимоня, выйдя из-за печи.
– Ладно. Ты вот что, Тима. Подожди меня маленько. Я быстро смотаюсь недалеко по делу и - сразу вернусь. А ты пока чай завари.
– Может, не стоит вам сегодня, Федор Филиппыч, куда-то мотать?.. Ведь вы на своей Телеге собрались отправиться?..
– Ясновидящий?!
– поразился Рубакин.
Тут Тимка и протянул хозяину пачку фотографий.
Пока изобретатель рассматривал фотографии и что-то бормотал про себя непонятное, с Тимофеем Плуговым произошло вот что.
На стене между окон у Рубакина висела картина в золотой рамке. Красивая вещь. Нарисован на ней был тихий пейзаж - река и роща за рекой.
Картина эта была особенная. Можно было посмотреть и - ничего. Однако, если кому-нибудь удавалось оценить неяркую, а высокую красоту работы,
Загляделся наш Тимофей. Вздохнул.
"О, русская земля! Израненая, сожженная, преданная, разделенная! Овраги твои - не следы ли плетей?.. Горы твои - не могильные ли холмы?.. Реки твои - не женские ли слезы?!.. Твои поля пропитаны кровью сраженных богатырей. В твоих лесах, о Русь! до сих пор стонет и плачет эхо голосов убитых и пропавших бесследно!.. Твои алые ягоды - разве не капли святой крови, что выступают на снегу и среди листвы из года в год, из века в век, ибо земля моя утоплена в крови!.. Замордованная войнами, князьями, царями и нескончаемой чередой народных освободителей, - ты все равно жива, о Русь моя! Сестра моя! Больно тебе, ты стонешь!.. Я выхожу тебя, вынянчу! Спою колыбельную и покачаю в люльке среди звезд! И вспашу, и засею, и соберу новый урожай зерен и плодов! О, терпеливый народ мой! Сколько ждать тебе Божей Благодати?! Сколько ещё голов покатится во рвы, сколько ещё жен и дочерей заберут в полон похотливые враги твои?!.. О, русская земля! Любимая, единственная! Пусть будет безоблачно Будущее твое! Красивая, сильная и добрая, встанешь ты посреди всех народов и пойдешь с ними общим путем Любви, Надежды и Веры!.. А если и суждено увидеть мне тень на лике твоем - пусть это будет тень Ангельского крыла!.."
Вот что открылось молодому богатырю Тимоне.
– Так ты - оттуда?..
– хрипло спросил его Федор Филиппович.
Тимка виновато кивнул, мол, так вышло.
– А как же я?..
– растерянно задумался Рубакин.
– А вы - в другой раз.
– Он покосился на картину - ничего: река и роща за рекой.
Рубакин вдруг снова громко расхохотался:
– Видишь ли, парень... Другого раза уже не будет.
– Отчего же?!
– удивился Тимофей.
– Да потому, что... хреновая она, телега!
– Я бы так не сказал, - не согласился с ним Тима.
– Телега - что надо!
– Видишь ли, Тимофей... Есть в ней один недостаток.
– Всего-то один?
– пожал плечами Тима.
– Но - какой?!
– воскликнул Рубакин.
– Одноразовая она, как зажигалка! Вот что значит: изобретать наспех!..
И снова расхохотался. Отдышавшись от хохота, Федор Филиппыч распахнул окно и, расстегнув пуговицу на шее, уже серьезно сказал:
– Не расстраивайся, Тимоша! Ничего! Вместе заново смастерим!.. Ведь сможем? Ты да я! Ученик - это большое счастье!
Ну вот, теперь все досказано!
Или ещё что надо?
К О Н Е Ц