Телега времени

Фарбажевич Игорь Давыдович

стишки творили,

царя ругали,

вот и - пропали!..

– Ничего не пропали!
– стал утешать его Тимка.
– Знаешь, где твой кукольник?

– Знаю, - ответил Петрушка.
– В острог его повезли, куда ж еще?!.. Мы с Петрухой там уже были. За бродяженье. "В другой раз попадетесь, - грозили нам, - язык вырвем." А какой кукольник без языка?..

– Далеко до острога?

– Весь путь - в одну шутку, - грустно пошутил Петрушка.

– Ну, так

полезай ко мне!
– и Тимка помог ему забраться в карман своей куртки.

– Ширму не забудь, - напомнил Святик и побежал вперед по следам опричников.

Острог стоял в центре Зуева. У ворот мерз мордатый часовой с бердышом в руке и кнутом за поясом. Он постукивал сапогом о сапог, будто пританцовывал.

Завидев парнишку с собакой, глазеющего на острог, опричник надул толстые щеки ещё больше, распушил усы и, выставив оружие, спросил:

– Чего надобно?

– Хотим душу вам повеселить, - миролюбиво сказал Тимка.
– Небось, стоять весь день вот так тошно?..

– Ох, и тошно!.. А чем веселить будете?

– Действом потешным.

– Это я люблю...
– заулыбался часовой и приготовился смотреть.

Тимка надел ширму, а Святик юркнул под её полог.

И тут над ширмой появился Петрушка:

– Добрый день, господин опричник!

Позвольте раскланяться с вами лично.

Посмешить-потешить,

лапшу на уши навешать!..

– Гы-гы-гы-ыы!..
– загоготал довольный часовой.

А Петрушка запел:

– В нашем царстве-государстве

разудалое житье:

то - безделье, то - мытарство,

то - обжорство, то - нытье.

Кто - с овцой, а кто - с овчиной,

кто-то - с суммой, кто - с сумой.

Ну, а так - все чин по чину!

Ах, ты ж, Боже мой!..

Улыбка сползла с лица часового. Он стал внимательнее прислушиваться к словам.

В нашем царстве-государстве

то - поминки, то - гульба.

То - любовь, а то - коварство,

то - затишье, то - борьба.

То - веселье, то - кручина,

или - пост, или - запой.

Ну, а так - все чин по чину!

Ах, ты ж, Боже мой!

– Но-но-но!
– строго сказал часовой. Он подошел к ширме и заглянул в нее. Его лицо вмиг побелело и вытянулось от изумленья: - А это ещё кто?!.. Ты как же, висельник, из острога-то удрал?!..

Он выволок из-за ширмы кукольника Петруху и застучал бердышом по воротам. В них раскрылось зарешеченное окошко, а в нем появилась голова бородатого десятника.

– Чего там?!
– недовольно спросил тот.

– Ку-ку... Ку-ку... Ку-ку...
– затянул часовой.

– Надрался?
– неодобрительно спросил десятник.

– Нет, ваша милость!..
– завертел головой часовой.
–

Тут... ку-ку-кукольник... Тот, самый, что сидит в остроге... Он действо потешное показывает!..

Десятник нахмурил брови:

– Ты хоть соображаешь, что мелешь?..

– Так точно, соображаю!

– Да как же он может одновременно сидеть в остроге и действо показывать?!..

– Скоморохи все могут!
– испуганно закивал часовой.
– Для них сфокусничать - главное дело!..

– А-ну, покажь!..

Окошко захлопнулось.

Ворота приоткрылись, и десятник вышел к часовому.

– Ну, и где он?

– Так вот же!..
– удивленно ответил часовой.

И тут вдруг увидел, что держит в руках уже не человека, а щенка.

– Господи!..
– забормотал мордатый опричник, выпуская Святика.
– Чур, меня! Ведь я только что скомороха споймал!..

– Дурак ты, Федя! Поди отоспись! Впрямь царева врага отпустишь - не обессудь тогда! На дыбе вздерну! До смерти забью!..

– Не пил я!
– чуть не плакал часовой.
– Хотел согреться, да ни капли не взял!.. Всему виной - скоморох проклятый, дьявол потешный! Нешто я псину от кукольника не отличу?!.. И где этот парень? Это все его штучки! С ним был этот пес!

Тимофей, тем временем, свернул ширму и запрятал в ней Петрушку.

Часовой двинулся-было в его сторону и - замер с раскрытым ртом: на него надвигался огромный медведь, которого придерживал богатырского вида парень.

– Лесной архимандрит!..
– в ужасе прошептал десятник, пятясь к воротам.

Туда же отступил и часовой. Столкнувшись в узком проходе чуть приоткрытых ворот, и не уступая один другому, они застряли, тесно прижавшись спинами и брыкая друг друга.

А "медведь" неотвратимо приближался. Тимка отпустил повод. За воротами в испуге ржали кони, почуяв присутствие косолапого.

"Медведь" заревел во всю мощь, славные опричники грохнулись наземь и поползли бегом, как тараканы, в разные стороны.

Из кармана десятника вывалилась связка ключей. "Медведь" тут же подобрал их и вновь обернулся в Святика.

– За мной!
– крикнул щенок Тимке, и они вбежали в острог.

К ним уже спешили встревоженные опричники. Святик тут же перевоплотился в десятника.

– Что, соколики?!
– заорал он.
– Проспали врагов-то?!.. Живо на коней! Двое их было, в платьях опричников.

Зная его крутой нрав, перепуганные служаки с разбегу вскакивали на коней и пулей вылетали за ворота. Через мгновенье двор опустел.

Звеня ключами, Святик-"десятник" заспешил с Тимкой к темницам.