Телепорт

Баковец Михаил

К счастью, шокер я не выронил и тут же им воспользовался. Два электрода вылетели из кассеты и вонзились в грудь аборигену, пробив толстый материал. От неожиданности тот дёрнулся, вскинул руку, собираясь их вырвать, и в этот момент я повторно нажал на кнопку, пуская ток по тонким проводкам.

Девяносто тысяч вольт! Это совсем не шутка.

Дикарь затрясся, руки бессильно опали, через несколько секунд он свалился на землю и забился в корчах. Через десять секунд я отпустил кнопку, давая передышку противнику. Был готов вновь взбодрить

его электричеством, но ему и первого разряда хватило.

Отстегнув кассету от шокера, я заменил её новой, подобрал фонарик и с опаской заглянул в юрту, откуда меня так невежливо "попросили". Никого.

Что было удивительно - внутрь слезоточивый газ, от которого всё вокруг было белым-бело, отсутствовал. Ядовитая пелена стеной стояла на входе и не двигалась дальше.

"Шаман! Это шаман и явно не простой шарлатан!
– завопила паранойя.
– Добей его! Слышишь?".

Я только отмахнулся от этой кровожадной мысли. Вместо того, чтобы нанести смертельный удар, я ещё и оттащил шамана подальше от юрты, чтобы огнем не достало. Убедившись, что он в безопасности, я с мстительной радостью забросил в жилище целых две бутылки.

Запалил ещё одну юрту, а потом услышал совсем рядом детский плач. Совсем маленького ребёнка, может быть даже младенца.

Сердце мгновенно сдавило ледяным обручем.

Бросившись на звук, я чуть не врезался в деревянные клетки, сделанные из жердей и лиан. Внутри них сидели люди. Несколько взрослых мужчин, женщины и подростки. В каждой небольшой клетке было по трое четверо. В одной, самой просторной сидели три обнаженных молодых женщины с грудничками на руках. Плач одного из них я и услышал.

Чёрт! Кто они такие, почему в клетках? Я же специально бросал шашки подальше от ворот, чтобы дикари быстрее их нашли в газовом облаке и покинули деревню вместе с детьми. Но эти-то в клетках сидят. Да и не было их днём, я же в полдень в последний раз осмотрел весь посёлок перед нападением. Клеток не было.

"Будешь спасать подумай, а не сделаешь ли им хуже. Хозяева деревни могут на них отыграться. Мало ли за какие провинности их посадили. А вытащишь их за стены, и все решат, что это они демона вызвали", - сообщил внутренний голос.

На миг я остановился, решая, а не сделать так, но тут вновь заплакал-захрипел младенец.

К чёрту всё! Страдать дети не должны.

Все клетки, одну за другой, я переместил на Колобок, где перерезал верёвки на дверцах, давая свободу пленникам. От острова до деревни плыть на день больше, чем от Бунгало. Думаю, дикари умеют ориентироваться на озере и найдут дорогу назад, если пожелают вернуться.

А сам прыгнул на Череп, забрал собаку и телепортировался на Землю.

– Привет!- с чудовищным акцентом, но вполне разборчиво на русском сказала Иннеса.
– Я скучала.

– Иннеса!..
– поразился я.

– Я учусь на курсах, - произнесла она ещё одну фразу на великом и могучем, после чего

перешла на английский, который был у ней получше.
– Я не знала, что твоя речь такая сложная. Пока выучила всего двести слов. Да, я хорошо сказала?

– Просто супер, - я сразу на двух руках поднял большие пальцы вверх, а потом притянул девушку к себе.
– Дай я тебе награжу поцелуем, моя умница.

– Ник, ты что, люди смотрят, - тут же сделала из себя строгую леди девушка.
– Ну, ладно, только небольшой, а остальное подаришь дома.

Я сграбастал пискнувшую девушку и впился в её губы. Небольшой поцелуй? Ага, как же.

Эх, жаль, по холодному сезону она одета в пальто, которое не даёт ощутить упругое девичье тело своим при объятьях. Хотя, и плюс в этом есть: мой френч кое-что прикрыл, что чопорным немцам не стоит видеть, пусть все они из себя такие раскрепощенные. Не мешают они интимное и общественное, как те же разнузданные американцы.

А вообще, что-то холодно в этом году, девушка сказала, что обычно в это время тепло, как в мае, а сейчас меньше десяти градусов тепла. А мне и вовсе кажется, что мороз... м-да, привык я к теплу в соседнем мире. Хоть переселяйся туда на полгода, пока в России холодный сезон не закончится.

– Иннеса, а давай слетаем куда-нибудь в ближайший месяц?

– Ник, я не смогу. В моей фирме много контрактов под конец года. Я только ими и занимаюсь.

– Заключаешь?

– Иногда да, босс отправляет, говорит, что меня любят, и я умею расположить любого.

– Дать бы по лбу твоему боссу, - нахмурился я.

– Ник, ты чего?
– удивилась Иннеса, посмотрела мне в глаза и внезапно звонко рассмеялась.
– Вот ты о чем! Вот как дам я тебе сама по лбу за такие мысли про меня. У нас всё прилично, это же не Россия.

– Вот только не надо сразу на мою страну плохое думать.

– Но из-за чего-то ты подумал про меня плохое, - подмигнула она.
– Германию ты не знаешь, так что тут всё ясно.

– Да я... а, ладно, - махнул я рукой.
– А на Новый год?

– На Рождество, Ник.

– Эх, - тяжело вздохнул я.
– Уговорила.

– Ты знаешь, когда празднуется Рождество?
– с какой-то хитринкой во взгляде поинтересовалась она у меня.

– После Нового года?
– спросил я и увидел в её глазах усмешку.
– Нет?

– Двадцать пятого декабря. Ник. Это в вашей холодной стране всё не так. Ладно, ладно, больше не будем о России, - выставила она вперёд ладошки, упёршись ими мне в грудь.

А потом была феерическая неделя у нас с ней. Даже вернувшись в холодную промозглую квартиру (гады, опять с отоплением проблемы) в груди устроился кусочек тепла, состоящий из улыбок и смеха Иннесы, её шуток и рассказов о Дрездене, её стонов, запаха тела и памяти об острых ноготках.

Неужели я влюбляюсь? Или уже влюбился? Впервые со мною такое происходит за прожитые четверть (почти) века.