Телестерион. Сборник сюит

Киле Петр

П е т р (князю) Где ж ассамблея? Я ночь провел однажды в Лувре, там же Я нечто в этом роде наблюдал; В Версале тоже ночевал, в Марли И в Трианоне — то же представленье. И я носился в колпаке, случалось, Не званый словно в ассамблею гость.

Князь и царь весело смеются, держась совершенно на равной ноге, что весьма удивляет французов.

С е н — С и м о н Теперь непринужденно весел царь, С посланником держась на равных; впрочем, Таков со всеми, свой среди солдат, Мастеровых, художников, ученых, — Врожденного величья все исполнен. Великий государь и человек, И им прославлен будет этот век. Г е р ц о г Прошу его величество к столу. Без дам мы собираемся, однако Портрет царицы будет на виду.

Гости входят в дом.

4

Санкт-Петербург. Летний дворец. Май 1719 года. У закрытой двери в царские покои денщики и генерал Брюс.

1-й д е н щ и к Который день в печали пребывает; Не ест, не пьет, и видеть никого Не хочет; да не может, точно силы Оставили его совсем от горя. Б р ю с Я понимаю, государь в печали; Мы все в печали. Время же, однако, Не терпит, я приехал, чтоб отбыть На Аландский конгресс, где целый год В баталиях словесных безуспешно Проводим дни; а лучше пушки вновь Заговорят, чтоб мира нам достичь. 2-й д е н щ и к Он в думы погружен; в какие, трудно Сказать, когда в молчаньи он стоит Иль сидя, словно дремлет, вздохи шумно Порою поднимая, будто долго И вовсе не дышал… 3-й д е н щ и к В печаль и раньше Его величество впадал, но после С поспешностью великой брался вновь Он за дела, уверовав, что Бог И Правда — с ним, иначе что успел бы Свершить один за краткий жизни срок. Б р ю с (2-му денщику) Василий! Загляни. С делами можно И подождать, пожалуй, но кручина Безмерная ведь пагубна для жизни.

2-й денщик открывает дверь и останавливается в удивленьи.

1-й д е н щ и к Проделав черную работу сам, Наследника он ищет и не видит: Сын старший предал; младший взял и умер. П е т р (носится по комнате) То горе пережил, печаль во гневе Мешая; точно зуб больной сам вырвал Да

у себя же самого, поди; Хоть горе, а все легче, худших бедствий России, может, минуть удалось. Но младший сын — безвинный, нежный ангел — С чем он явился в мир сей? Что унес? (У двери, но словно никого не видя.) О, тайны гроба, что храните вы? Истлевшие останки, кости, череп — И больше ничего? А что душа — Всего лишь тень останков сих при свете? Ребенок, муж иль старец — все едино, Когда нет жизни, пусть душа бессмертна, Всего, как тень сей жизни, что была? И Бог — всего лишь темный облик мира? Иль светлый, исчезающий при свете? Б р ю с О, государь! Какие мысли! Жаль, Нет времени мне вдуматься и вставить Мои раздумья на сей счет. Я прибыл С конгресса в Аландах. Переговоры Со смертью Карла и его министра… П е т р Дела потом. Дай мне придти в себя. Здоров я, видишь, но состав души, Прозрачный, чистый, помутнев, распался, Как в зеркале разбитом, — как собрать? 1-й д е н щ и к (шепотом) Василий! Позови скорей царицу.

Тот уходит.

П е т р Не склеить зеркала. А душу можно? Но должно душу живу сохранить, Иначе станешь злобствовать, как Кикин Или Мазепа, — в злобе правды нет, Как в зеркале кривом или разбитом. А я бываю гневен — не со зла, Душой взыскуя правды и добра.

Входит царица.

Е к а т е р и н а Послушай, государь! Я больше слез Не лью, смотри же, их ты заморозил Своей кручиной, как мороз крещенский. От слез в беспамятстве мне легче было; Теперь же смерзлись у виска, как иней, И стынет кровь от страха, уж не сына, Тебя теряю, значит, все в сей жизни. П е т р Во гневе неугоден и в печали? И горевать мне, сына потеряв, Нельзя? Мороз крещенский по весне.

Входят князь Меншиков и Савва Лукич Рагузинский.

М е н ш и к о в Затворник вышел; грозно хмурит брови, А весел и здоров. Да здесь царица. Е к а т е р и н а (смахивая слезы) Я ухожу; мне слезы — в утешенье, А царь найдет в делах отдохновенье. (Уходит.)