Tell me more. 12 историй о том, как я училась говорить о сложных вещах и что из этого вышло
Шрифт:
«Эдвард! Телефон!»
Он меня не слышит, потому что на сковороде шипит бекон, вовсю работает вытяжка, а посреди коридора бушует скандал.
Я побежала, спеша ответить, и услышала: «Привет. Это Джоан из фонда осведомленности о раке груди. Звоню пригласить тебя на веселый забег и встречу по обмену сумочками». Нет, только не запись с голосом Джоан! У меня был рак груди. Химиотерапия, операция, облучение – полный набор. Я нажала отбой. Щелк.
В это время ситуация между девочками накалялась. Они напрочь забыли о футболке и пошли дальше: «я всегда!», «ты никогда!» и «ты с ума сошла!». А потом Клэр «включила» персонажа «Отчаянных домохозяек»: «Ты понятия не имеешь, что такое
Уже через секунду я стояла возле нее. «Как ты сейчас сказала?!» Чертова книга, прочитанная Эдвардом!
– Она… – Клэр пыталась ответить на мой риторический вопрос.
– Ты слышала, что она… – начала Джоржия.
– Прекратите! Кто первая скажет хоть слово, будет… – Что же такого им запретить? А может, стоит изменить правила игры и заставить делать неприятное? – Будет гулять с Херши каждый чертов день до самого Рождества!
Упоминать рядом черта и Сына Господнего – святотатство, но я никогда не была добропорядочной католичкой, несмотря на усилия родителей.
– Вы меня слышали?
Девочки не выгуливают собаку, им плевать на Херши. Мы взяли ее, потому что миссис Джуди, любимая школьная учительница, за день до начала занятий прошептала мне на ухо: «Заведите собаку, прежде чем они станут подростками». Она якобы на собственном опыте убедилась: только собачка успокаивает девочек, когда гипофиз начинает диктовать свои условия яичникам. Ну конечно, подумала я, собака. Они будут любить ее, а она – их. Надежный, верный друг.
Несомненно, они любили собаку. Первые 20 минут рождественского утра, пока не осознали, что получили ее вместо половины причитавшихся подарков. В конце концов дочери принялись перебрасывать друг на друга ответственность за то, кто будет ее кормить, а потом пытаться вымогать деньги за уборку лужиц. Вскоре стало ясно: если Херши сбежит в более заботливую семью, например семью миссис Джуди, никто не расстроится. Иными словами, собака вовсе не так важна, как неодушевленный кусок хлопка, продающийся в магазине в 5 километрах от дома и доступный в 17 цветах.
– Леди, звоните фуд-фотографу! – крикнул Эдвард из кухни. – У меня здесь тарелка бекона, достойная всех возможных наград!
Дочери уставились на меня. В эту минуту мы друг друга немного ненавидели. Меня больше всех, ведь это я научила их слову «сучка». Я орала, они кричали в ответ, а Эдвард, как всегда, вышел сухим из воды. Сегодня они будут любить папу больше, и он вообще лучше – склонность к скандалам у дочерей от меня. А ведь я так хотела быть хорошей матерью! Недавно я прочитала в блоге о родительстве: крики ничем не лучше телесных наказаний и плохо сказываются на детской самооценке. Боже, что же я делаю?! Спокойно, но четко, я произнесла: «Джорджия, Клэр носит эту футболку. Это я отдала ее ей. Если ты хочешь ее вернуть, возьмешь ее завтра. А теперь – идите».
Нет дыма без огня, так почему бы не погасить очаг возгорания, прежде чем вспыхнет весь дом?
Джорджия театрально обиделась, и через секунду я услышала, как она уже жаловалась отцу: «Она всегда встает на сторону Клэр!»
Я встаю на сторону здра-во-го смыс-ла!
Мне хотелось крикнуть это, но так нельзя: во-первых, если я начну оправдываться, то мы с дочерью окажемся на одном уровне, как это было при последнем разговоре с мамой. А во-вторых, потому что в тот момент снова зазвонил телефон и это как раз-таки оказалась мама, будто она знала, что сейчас меня активно осуждают. Впрочем, как всегда. Девочки ели бекон с супер-Эдвардом. Интересно,
Несомненно, они любили собаку. Первые 20 минут рождественского утра, пока не осознали, что получили ее вместо половины причитавшихся подарков.
Моей маме немного за семьдесят (она не придает значения мелочам вроде дат). Она любит игры: от карточных типа «джин рамми» [5] до водного поло. Она обожает заключать пари и всегда выплачивает деньги, если проспорила. Однажды мама поставила на выигрыш одной футбольной команды, а когда та продула, отправила чек на сумму один доллар моему другу Джеми. Сейчас она – риелтор на пенсии, блондинка, одевающаяся не красиво, а удобно. Мамин рост – 161 сантиметр. Она вырастила меня и обоих старших братьев в Виланове, на Вудден-Лэйн, в доме, купленном в год, когда вышел фильм «Выпускник» – второй в списке ее любимых фильмов (с пьедестала десятилетия спустя его вытеснила «Красотка»).
5
Карточная игра на двух игроков, цель – выложить определенную комбинацию карт.
Сорок девять лет спустя мама звонит из той же самой кухни, чтобы выяснить, как перевести бонусные мили со счета моего отца на ее. У моего отца, чьи пижамы я до сих пор ношу, на счету скопилось 3300 [6] миль – достаточно, чтоб хоть салат «Цезарь» на борту есть. Мама услышала от подруги, будто мили можно переводить даже после смерти. И она хотела дать мне номер папиного аккаунта, чтобы я их перевела.
Я очень хотела ей помочь. Но только не в этом вопросе.
6
5300 км.
Так же, как и мама, я ненавижу мелкий шрифт, забываю любые пароли и боюсь официальных бланков. Честно говоря, я вместо того, чтобы заехать в отдел транспортных средств, продолжаю пользоваться просроченными водительскими правами, хотя Эдвард говорит, что все можно сделать онлайн. Можно подумать, это что-то меняет! Я бы лучше помогла маме разговорами об отце, которого мы называли Грини (Зеленый) – прозвище прилипло к нему еще в колледже после неудачного похмелья. Я бы хотела, чтобы мама рассказала, как после его ухода жизнь потеряла краски, как скучно стало куда-то выбираться, смотреть игры «Филадельфии Филлис» и пить водку в горах в одиночестве. Я хочу услышать, каково это – жить без него после пятидесяти лет вместе. С кем она играет в карты? Но Мэри Корриган не такая. Ей это не нужно – ни сейчас, ни раньше. Ей нужно лишь личное пространство, церковь и время, а сегодня – еще и поговорить о закрытии банковских счетов, возврате папиного арендованного «Бьюика», прежде чем спишут плату за еще один месяц, и об этих бонусных милях.
Пока мама диктует номер, а я делаю вид, будто записываю его, я воображаю, как Грини вклинивается в нашу беседу и спрашивает о Персиковой Джорджии и о Медвежонке Клэр. Он произносил их имена с такой гордостью, словно они чемпионки мира по боксу или победительницы Суперкубка. Но тут я отвлекаюсь на внедорожник соседа – он ждал девочек, чтобы отвезти в школу.
– Где мой рюкзак? – спрашивает одна из «суперзвезд», поднимаясь наверх. Ее голос звучит обвиняюще.
– Я не знаю. Где ты искала? – отвечает Эдвард фразой, почерпнутой из методики Монтессори для начальной школы.