Тело Милосовича
Шрифт:
— Дура я, Саша, ох дура! — запричитала та. — Надо же такой дурой быть! Чего взять — баба! Пошла я на площадь поискать себе клиента. Я ведь что думала: похороны похоронами, а трахаться хочется всегда. Да угодила в самую давку, меня и затоптали. — Она всхлипнула, оплакивая сама себя.
Филатов слышал, что во время траурного митинга скончались два человека, но никак не ожидал, что одним из них окажется Божена.
Потом действие перенеслось в Пожаревац. Филатов опять ожидал прибытия процессии. Только на этот раз в доме находились еще и цыгане, целый табор. Разложив вдоль стен перины,
Когда прибыла процессия и стали произносить речи, старая цыганка с неряшливыми седыми космами, настоящая ведьма, подошла к гробу и принялась своими костлявыми пальцами откручивать бронзовые гайки, которыми была скреплена крышка. Хватка у нее была железная, гайки скрипели, но поддавались.
— Тебе чего здесь надо, старая? — оглянулись на нее.
— Погадать хочу, что его ожидает, — отвечала она. — Всю правду по руке скажу.
— Ничего его уже не ожидает! — шуганули ее. — Он умер. Иди отсюда!
И прогнали прочь.
Когда речи закончились, гроб начали опускать. Но не в бетонированную яму, как в первый раз, а почему-то в колодец за домом. Колодец был очень глубокий, метров двенадцать. Рабочие сделали боковую нишу метров за шесть до поверхности воды. Гроб в колодец начали опускать вертикально, потому что он был узким. Один рабочий уже сидел внизу и принимал гроб, другой стоял наверху, стравливая трос лебедки.
— Стоп! — крикнул рабочий из колодца. Гроб замер.
— Майна помалу! — донеслось снизу. Гроб пришел в движение и скрылся из вида.
— Но почему же в колодце-то? — спросил Филатов у стоявшего рядом Милоша.
— Так надежнее будет! — загадочно ответил тот.
— А ты бы сам хотел быть похороненным в колодце? — поинтересовался Филатов.
— Мне еще рано об этом думать, — ответил Милош. — Кроме того, в колодцах хоронят далеко не всех, такую честь еще заслужить надо.
— А эту воду можно будет потом пить?
— Не знаю, — безразлично пожал плечами Милош. — Все равно здесь никто больше не живет.
Потом Филатов оказался сразу в отеле и почувствовал, что его мучит жестокая похмельная жажда. Не та, когда хочется просто воды, а когда хочется холодного рассола. Хочется так, что кажется, будто готов отдать за него все. Но где его сейчас взять?
Он подошел к окну. Было два часа ночи, город спал глубоким сном. «И как это еще никто не додумался организовать службу по круглосуточной доставке рассола?» — подумал он.
Филатов приоткрыл форточку. Образовался сквозняк, и из коридора потянуло чем-то приятно-кислым. Запах был не совсем обычным для пятизвездочной гостиницы. Филатов подошел ко входной двери и выглянул в коридор.
Ну конечно! Как он мог забыть об этом?! В коридоре стояла большая деревянная бочка с кислой капустой. Ее прикатили только вчера, открыли и сказали, что постояльцы могут брать капусту бесплатно по мере надобности. Это в гостинице ввели новый сервис под названием «Доброе похмельное утро». Молодцы, однако, что и говорить!
Филатов взял подставку из-под графина и направился
Филатов разозлился. «А говорили, что капуста будет бесплатной», — подумал он. Он охотно заплатил бы за нее, но не знал кому. К этому времени рассолу хотелось уже нестерпимо.
Он побежал к бочке, чтобы преодолеть эти пятнадцать метров, но бочка поехала быстрее, и дистанция сохранилась. Тогда Филатов решил пойти на хитрость. Он остановился, и бочка тоже встала. Не выпуская бочку из виду, он медленно наклонился, как бы для того, чтобы освободить руки от подставки от графина, а сам тем временем встал в низкий старт, как учили в школе на уроках физкультуры. Бочка не двигалась.
Что есть силы он оттолкнулся правой ногой и рванул к бочке. Она же этот момент пропустила и начала двигаться слишком поздно. Филатов настиг ее в несколько мощных прыжков и уцепился за края. Бочка была высокой, ему по грудь.
— Тпррру, бл…дь! — велел он, и бочка встала.
Торжествуя, он сбросил с нее деревянную крышку, заглянул внутрь и почувствовал, что ему напрочь перехотелось и капусты, и рассола.
Внутри, слегка прикиданный капустой, неподвижно лежал человек. Лицо его утопало в рассоле. «Замочили!» — с ужасом подумал Филатов и проснулся.
ГЛАВА XIX
ОТЛЕТ ИЗ БЕЛГРАДА
Почти тотчас же в дверь позвонили. «Кого там еще черти принесли?» — подумал Филатов и поплелся открывать. На пороге стоял Милош с большим свертком в руках. Сверток был плоским и перевязанным бечевкой. Филатов онемел от такой бесцеремонности. Он никак не ожидал, что Милош заявится без звонка, да еще прямо в номер.
— Вставайте, граф, вас ждут великие дела! — весело поприветствовал его Милош как ни в чем не бывало. — Скоро улетать.
Филатов не двигался, плохо спросонок понимая, что происходит.
— Войти можно? — нетерпеливо спросил Милош.
— Да-да, конечно! — вышел из оцепенения Филатов и посторонился.
Пока Филатов принимал душ и брился, Милош распаковал свой сверток.
— Смотри, — сказал он, когда Филатов вышел из ванной, — это икона из Косово. Очень старая и дорогая, семнадцатый век. Я хочу подарить ее тебе в знак нашей дружбы и будущего сотрудничества.
— Ну что ты! — запротестовал Филатов. — Ведь ее, наверное, и вывозить-то нельзя.
— Не волнуйся, я все устрою, — заверил его Милош.
— Как?
— Проведу тебя до самолета. Меня никто проверять не станет.
— Нет-нет! — еще раз попытался отказаться Филатов. — Я не могу принять такой дорогой подарок. Да и к чему это все?
— Александр, — очень серьезно произнес Милош, глядя ему в глаза, — ты меня обижаешь. Это не просто икона. Это символ наших будущих отношений, их фундамент, можно сказать. Там, где в основу положена вера, не может быть неудачи.