Тело угрозы
Шрифт:
Гридень с удовольствием наблюдал, как на глазах увлекшийся артист возвращается к своему истинному облику – дельца жестокого, умного и беспринципного.
– Считай, что ты меня развлек, – продолжал он. – Ну что – давай по делу? – Он бросил взгляд на часы. – Не то что-то расслабились мы с тобой…
– Стоят высоко, да, – ответил Кудлатый после коротенькой паузы. – Но, кстати, и «Севгаз Лимитед» стоит не слабо, очень даже, – но кто-то вчера начал осторожненько сливать его – тихо, но если подбить бабки, то помногу. Продает на двадцать пятое; не знаешь случайно –
– Может, и знаю, – улыбнулся Гридень. – Ты что – рекламную газетку читаешь? Находишь для этого время? Ну, ты прямо великий человек…
– Есть у меня и кому прочесть, и вовремя доложить. А вот сделать выводы что к чему, сопоставить объявление с «Севгазом» – это уже моя работа.
– Тебе не кажется – как-то уж очень вовремя эти новости появились? – поинтересовался Гридень осторожно. – Объявление в рекламной. Не с твоей ли подачи?
Кудлатый же, показалось, даже испугался немного этого вопроса; хотя, может быть, просто обиделся такому подозрению:
– Дружок! Никаким боком. Век свободы… короче, честное слово – я тут ни при чем.
– Ладно, – согласился Гридень. – Я просто так спросил – кто бы там это ни сочинил, нам он оказал услугу – не то я, например, пожалуй, промедлил бы: мои звездочеты давали другие сроки – и твои, надо думать, тоже? Ну, будем считать, что мы друг друга поняли. Скажи: по твоим прикидкам – когда объявление сработает?
Федор Петрович замялся; похоже, ему не хотелось просто так, за здорово живешь, отдавать важную информацию. Гридень усмехнулся:
– Покажу пример. Мои источники сообщают, что объявление дает верные сроки: у нас остается не более двух суток покоя. На третьи – начнется детский крик на лужайке. Так что до того предложения, которое тебе сделали, дело вообще может не дойти.
– Совпадает, – мрачно проговорил Кудряш. – Двое суток. Поздновато мы спохватились…
Гридень с этим внутренне не согласился: он-то начал продавать куда раньше – и осторожнее, так что пока всерьез никто не спохватился ни на Московской фондовой, и нигде вообще; мелких фирм-держателей он успел наплодить давно уже – предосторожность далеко не лишняя. Но, отвечая на замечание Федора Петровича, лишь согласно кивнул:
– Дали маху, это ты прав. Однако не все потеряно. Мы с тобой так или иначе готовы к предстоящему лучше, чем кто угодно другой. Ты вон себе целый подземный город оборудовал, богато профинансировал – не просто же так?
Кудряш не удивился информированности собеседника: такое дело никак невозможно было скрыть от чужих взглядов. И ответил:
– Чистая коммерция. А вот к чему бы подводный крейсер атомный покупать за большие деньги?
– Чисто в научных интересах, – сказал Гридень очень серьезно. – Но это дело рисковое: вот сейчас, например, связь с ним потеряна – боюсь, не приключилось бы, как в начале века с «Курском»…
– Не дай бог, не дай бог…
Оба знали, что на самом деле связь не терялась, просто Гридень установил радиомолчание – догадывался, видно, что, как только тайное станет явным,
– Конечно, под землей надежнее, – признал он. – Где находится, там и останется – не потеряешь.
– Гм-гм, – только и ответил Кудряш: он тоже понимал, что, как только угроза станет всем очевидна, бывший государственный объект могут и затребовать назад: тут уж не до буквы закона будет, да и что власти – закон? Все равно что козырь для каталы.
– Так что сейчас важно одно, – сказал Гридень уже совершенно серьезно: – Биться – или мириться? Каждый за себя – или вдвоем против всех?
Кудлатый ответил не сразу, взял паузу – но не для того, чтобы обдумать ответ, а так, для солидности: чтобы не показалось, что он только этого и ждал и бросается навстречу с распростертыми объятиями. На самом деле такого предложения он ждал, и ответ у него был готов заранее.
– Да вроде бы не время сейчас, – сказал он медленно, – сводить счеты.
– Правильно. Тогда надо сразу же разделить: кому что. Чтобы не подставлять ножку друг другу.
– Сейчас прямо и нарисуем.
– И отдельно: и на суше, и на море – выручаем один другого. В случае, если захочется погостить одному у другого…
– Только чтобы гостей не получалось уж слишком помногу.
– Само собой. А что касается твоей – этой, как ее… Зины, то честно говорю: нет ее у меня и не было. Но если хочешь – спущу моим команду: тоже поискать ее. Хотя если за два дня не найдем – потом не до нее будет.
– М-да. М-да… Но думаю я, что искать ее нужно по этому самому объявлению. Проследить, как и откуда оно возникло. Кто подавал, кто проплачивал…
– Мысль не лишняя. По-твоему, информация от них идет?
– Ко мне, во всяком случае, – сообщил Федор Петрович, – она как раз таким путем попала.
– Ясно.
Теперь Гридню и на самом деле это стало ясным, потому что сверху Кудряш ее получить не мог, на тот уровень у него выхода не было; предложение ему сделано было со ступеньки пониже, поскольку было оно лишь предварительным. Не сверху – значит снизу. Ясность – великое дело.
– Ну, давай за дело. Я своего бухгалтера привез, твой, надо полагать, тут где-то по соседству?
– А где ему еще быть?
– Зови обоих. И начнем делить планету.
– Пока она еще есть.
– Совершенно точно: пока она еще есть.
7
Объявление, о котором упоминали в разговоре оба магната, появилось накануне в рекламной газете, какую бесплатно получала каждая московская квартира. Авторам оно обошлось, похоже, в круглую копеечку, поскольку занимало целую полосу и было исполнено весьма художественно. На нем было изображено множество людей, они все как один, задрав головы, глядели в черное звездное небо, и на лицах их было написано и ожидание, и надежда, а кто-то уже поднимал руку, и рот его был полуоткрыт, казалось, еще мгновение – и прозвучит ликующее: «Вижу! Вижу!»