Тело в дело. Сборник романов

Блэк Роника

Потом наконец пришла Валери: она накрасилась, надела короткое белое просвечивающее платье, и мне снова ее захотелось. В буфете мы встре­тили Жана Ива, непринужденного, расслабленного, даже томного; он поделился с нами первыми впечатлениями. Номер неплох, организация досуга несколько назойлива; он сидел вблизи усилителей и выдержал с трудом. «Еда так себе», – добавил он, с тоской глядя на кусок вареной ку­рицы на тарелке. Отдыхающие, однако, возвращались за добавкой, и по нескольку раз; особенной прожорливостью отличалась публика пожило­го возраста, можно подумать, все послеобеденное время они занимались водным спортом и играми в мяч на пляже. «Они, конечно, едят… – уны­ло прокомментировал

Жан Ив. – А что им остается делать?»

После ужина снова разыгрывалось представление с участием публики. В караоке выступила дамочка лет пятидесяти, исполнила «Bang-Bang» Шейлы. Смело с ее стороны, она заслужила аплодисменты. Но в основном участвовали в шоу сами организаторы. Жан-Ив чуть не засыпал; Валери спокойно потягивала коктейль. Я огляделся: за соседними столиками люди, похоже, скучали, но из вежливости аплодировали после каждого номера. Понять причины охлаждения отдыхающих к клубам отдыха, на мой взгляд, было нетрудно. Публика состояла по большей части из людей в возрасте, и счастье, по крайней мере в той форме, в какой его силились навязать аниматоры, было им уже недоступно. Взять Валери, Жан-Ива, даже меня, в конце концов,– на всех нас лежал груз профессиональных обязанностей в «настоящей жизни»; мы занимались серьезными вещами на довольно ответственных должностях, нас обременяли заботы, не говоря уже о налогах, проблемах со здоровьем и прочем. Все это относилось и к большинству сидящих за столиками: тут собрались чиновники, педагоги, врачи, инженеры, бухгалтеры, а также пенсионеры, принадлежавшие в прошлом к одной из перечисленных категорий. Неужели массовики-затейники и в самом деле рассчитывали, что мы с энтузиазмом бросимся на

вечер знакомств

или на

конкурс песни?

Странно предполагать, что в наши годы при нашем образе жизни мы сохраним

чувство праздника.

Все эти развлечения годились разве только детям

до четырнадцати.

Я хотел поделиться своими соображениями с Валери, но тут анима­тор снова взял слово, микрофон он держал слишком близко ко рту и от­того производил чудовищный шум. Он исполнял импровизацию на ма­нер Лагафа, а может, Лорана Баффи, короче, ходил в ластах, а за ним шлепала девица, одетая пингвином и смеявшаяся каждому его слову. Представление завершилось танцами; в первых рядах поднялись не­сколько человек и вяло подергались. Сидевший рядом со мной Жан Ив подавил зевок. «Заглянем на дискотеку?» – предложил он.

В зале было человек пятьдесят, но танцевали, кажется, только сами ор­ганизаторы. Ди-джей чередовал техно и сальсу, на последнюю в конце концов соблазнились несколько пар среднего возраста. Массовик в лас­тах толкался среди танцующих, хлопал в ладоши и вопил: «Caliente! Caliente!»

[16]

; на мой взгляд, он больше мешал, чем воодушевлял. Я присел у стойки бара и заказал пинаколаду. Еще через два коктейля Валери, толкнув меня локтем, указала на Жана Ива. «По-моему, мы можем его оставить…» – шепнула она мне на ухо. Жан Ив разговаривал с красоткой лет тридцати, скорее всего итальянкой. Они сидели рядом, плечом к плечу, и лица их почти соприкасались.

Стояла душная влажная ночь. Валери взяла меня под руку. Гам дискотеки растворился у нас за спиной; слышалось только жужжание раций: это охрана патрулировала территорию. Миновав бассейн, мы свернули в сторону океана и вышли на пустынный пляж. В нескольких метрах от нас волны тихо лизали песок; ниоткуда не доносилось ни звука. Вернувшись в бунгало, я разделся и лег ждать Валери. Она

почистила зубы, разделась и легла рядом. Я прижался к ее обнаженному телу. Одну руку положил ей на грудь, другую – на низ живота. Это было так приятно.

8

Проснувшись, я увидел, что лежу в кровати один, голова слегка побаливала. Я поднялся, пошатываясь, закурил; после нескольких затяжек по­чувствовал себя лучше. Натянув брюки, я вышел на террасу, под ногами хрустел песок – видно, его нанесло за ночь ветром. День еще только за­нимался; дымка заволакивала небо. Я прошел несколько метров в сторо­ну моря и увидел Валери. Она ныряла в волну, делала несколько гребков, вставала на ноги, ныряла снова.

Я остановился, затянулся еще раз; дул прохладный ветерок, и я не решался войти в воду. Валери обернулась, заметила меня и, замахав ру­кой, крикнула: «Иди сюда, не бойся!» В эту минуту из-за облаков прогля­нуло солнце и осветило всю ее. Грудь и бедра ослепительно засверкали, в волосах на голове и на лобке заискрилась пена. Я застыл на месте, от­четливо понимая, что эту картину не забуду никогда; вместе с некоторы­ми другими она проплывет перед глазами в последние предсмертные мгновения, если такое и в самом деле бывает.

Окурок обжег мне пальцы; я бросил его на песок, разделся и пошел к морю. Вода оказалась прохладной и очень соленой – настоящая оздо­ровительная процедура. На поверхности воды блестела полоска солнца, уходившая прямо к горизонту; я вдохнул поглубже и нырнул в нее.

Потом мы сидели, закутавшись в полотенца, и смотрели, как над океаном разгорается день. Облака постепенно рассеивались, и солнце шире разливалось по земле. По утрам иногда все кажется таким про­стым. Валери откинула полотенце, подставила тело солнцу. «Не хочется одеваться,» – сказала она. «А ты оденься чуть-чуть,» – посоветовал я. Над морем парила птица, внимательно вглядываясь в воду. «Я люблю пла­вать, люблю заниматься любовью, – сказала Валери. – Но не люблю тан­цевать, не умею развлекаться; я всегда терпеть не могла вечеринки. Раз­ве это нормально?»

Я задумался, потом ответил: «Не знаю… Но сам я устроен точно так же».

Народу к завтраку вышло немного, но Жан Ив уже сидел за чашкой ко­фе с сигаретой в руке: лицо небритое, глаза невыспавшиеся; он помахал нам рукой. Мы сели напротив него.

– Ну как итальянка? – спросила Валери, принимаясь за яичницу.

– Да никак. Стала мне рассказывать, что занимается маркетингом, что поссорилась со своим парнем и поэтому поехала отдыхать одна. Мне надоело, и я ушел спать.

– Ты бы с горничными попробовал… Он хмыкнул и затушил окурок.

– Что у нас сегодня? – спросил я. – Я в том смысле, что планировались «новые открытия».

– Да, да… – Жан Ив скорчил скучающую физиономию. – Откровен­но говоря, с открытиями слабовато. Мы мало что успели наладить. Я впервые имею дело с социалистической страной, а у них, похоже, трудно что-либо сделать экспромтом. Короче, сегодня после обеда какая-то завлекаловка с дельфинами… – Он взял себя в руки и пояснил: – На­сколько я понял, будет представление с дельфинами, а потом можно бу­дет с ними поплавать; наверное, сесть на них верхом или что-нибудь в этом роде.

– Знаю я этот номер, – вмешалась Валери. – Ничего хорошего. Все думают, дельфины такие ласковые, приветливые. Ерунда: они организо­ваны в группы, внутри групп – строгая иерархия, во главе – самец; они довольно агрессивны: между ними случаются смертельные схватки. Я один раз пробовала плавать с дельфинами – так меня самка укусила.

– Ну хорошо, хорошо… – Жан Ив примирительно развел руками. – Словом, сегодня после обеда для желающих – дельфины. Завтра и по­слезавтра – двухдневная экскурсия в Баракоа; должно быть неплохо, так я надеюсь. А потом… – он задумался, – потом всё. Нет, еще в последний день, перед отлетом, обед с лангустами и посещение кладбища в Сантьяго.