Тело
Шрифт:
Конечно! Не может не быть компенсации за такую второсортность и постоянное использование, как с этими Теге. А были бы они еще и ядовиты, я б смирилась со своей долей… Но, судя по виду белокожего, с этим не повезло.
Он был живее всех живых, когда вновь начал двигаться внутри меня. И — что было обидно до слез — мне было не больно. Ни капельки! А вот приятно — да. И это ощущение удовольствия усиливалось с каждым его толчком, как я ни старалась мысленно накручивать и ожесточать себя. Мерзкий белокожий… Оооо…
Это чуждое тело предавало меня по всем направлениям,
Белокожий, кажется до синяков вцепившись в мои бедра руками, не позволяя и помыслить о том, чтобы сдвинуться или шевельнуться, опершись лбом о глянцевую поверхность стены над моим плечом, истово врубался в меня. Он явно искал разрядки, стремился достичь кульминации и освободиться от собственного напряжения.
Гиперсексуальный мужчина! Или это период у них такой — настоящий спермотоксикоз?.. Ничего не ясно и непонятно. И — что хуже — объяснять не считают нужным.
Сама уже достигла потолка сегодняшних возможностей, кончив несколько раз и совершенно обессилев от этого выплеска эмоций, безвольно обмякла на его члене, более не сопротивляясь и не имея возможности как-то воспрепятствовать удовлетворению им своих потребностей. Меня опять имеют и снова имеют и, судя по всему, будут иметь и дальше… Сил уже не было, а ночь только начинается. Хочу сдохнуть! И так проходит жизнь Теге?.. Это издевательство, а не второй шанс!
Тело настолько поддалось дурману слабости, что я позорно уронила голову на его плечо, провиснув на поднятых вверх руках, капитулируя окончательно. И как-то даже отстраненно, не имея ни душевных, ни физических сил реагировать, прислушивалась к происходящему внутри себя, одновременно рассматривая водопад бенгальских искр, которые, падая на пол, удивительным образом просачивались внутрь и исчезали.
Зачем в этом теле душа? Белокожему она явно не пригодится. А мне только мучиться и терзаться придется из-за происходящего.
Мужчина (спустя минут сорок — не меньше!) наконец-то решил, что насытился «приятностями» и позволил себе, резко погрузившись в меня членом по самое основание, вдавив чреслами мои бедра в стену, кончить. Я отчетливо ощутила этот последний удар, как и последовавший за ним выплеск горячей влаги. Долгий выплеск.
Он почти сразу отстранился, освобождая от себя и даря рукам свободу. Я уже привычно «стекла» вниз, обмякнув на полу с закрытыми глазами, полностью безразличная ко всему. Вот так — уже и нагота не напрягала. Такими темпами стану идеальной Теге. Печально.
— Стой, — белокожий поднял меня на ноги и прислонил к стене.
Ноги, ослабшие от пережитого напряжения, свело судорогой и я с болезненным вскриком рухнула на колени, едва успев
— Теге! Я велел стоять, — раздраженное шипение. И снова попытка вернуть меня в вертикальное положение.
Я зашипела, почувствовав уколы сотен невидимых игл, а ноги снова подкосились. С гневным рыком белокожий обхватил меня за плечи, удерживая на месте.
— Зачем падаешь? — искреннее недоумение в тоне.
— Больно, — сдавленно шепнула я.
Его рука тут же, раздвинув мои ноги, скользнула внутрь. Пальцы вторглись туда, где только что хозяйничал его член, и принялись, методично ощупывая, прохаживаться по скользкой еще внутренней поверхности моего лона. Длина пальцев позволяла ему обследовать меня полностью.
— Лжешь, — удивленно отметил белокожий через несколько минут интимного «осмотра».
Я только пожала плечами (у кого что болит…), но стоило ему отвести руку от моего плеча, рухнула вновь. Судорога — это надолго и, как выясняется, во многом объясняется психологией: вряд ли Теге они беспокоят. В этот раз не упала: мужская рука подхватила в движении, возвращая меня на исходную позицию.
— Не притворяешься?
Неужели до него дошло?!
— Урод! — ограничилась я емким определением, решив, что не буду метать бисер перед явным хряком.
Откинув голову на стену позади, прикусила губу, чтобы сдержать слезы. Лицо белокожего вплотную приблизилось к моему, алые глаза внимательно всматривались. Потом он молча, наполняя одну пригоршню потоком искр, принялся меня мыть. Плечи, спину, руки, потом его ладонь снова скользнула в меня, очищая и там. Переместив поддерживающую ладонь на мой живот, опустился на корточки и вымыл ноги, заставив меня предварительно раздвинуть их для удобства. При этом он как-то более тщательно и сильно прикасался к телу, то ли массажируя напряженные мышцы, то ли стремясь удостовериться в моих словах. В какой-то миг, надавив на самое болезненное место, заставил меня дернуться и зашипеть.
Резко вскинув голову, белокожий вновь внимательно посмотрел на меня. После чего поднялся на ноги и, развернув меня, поставил по центру очистительной кабинки, прижав спиной к себе.
«Возбужден!» — сразу осознала я, почувствовав его член между своими ягодицами. Ночка ожидается непосильной.
До этого я взгляд специально ниже его груди не опускала, боясь удостовериться в страшной правде — мне в теле Теге не выжить. Сдохну быстрее коня от такой «работы».
А мужчина, рывком наклонив мою голову вперед, принялся промывать мои волосы, нежно подхватывая их руками и подставляя под искрящий сверху поток.
Завершив помывку, мой мучитель, придерживая за плечи, позволил осесть на пол в уголке и принялся за очистку собственного тела. Справился быстро, после чего, хлопком по панели остановив поток искр, подхватил меня на руки и понес на мое «рабочее место» — на спальный пузырь. Надо думать, за продолжением «банкета».
— Ешь, — услышав его слова, неожиданно ощутила в душе яростный протест и, отвернувшись лицом к стене, отозвалась.
— Не буду! Объявляю голодовку! Лучше смерть, чем такая жизнь.