Телохранитель для дочери генерала драконов
Шрифт:
Ближе к вечеру я ходила как в воду опущенная от осознания, что просто ни на что не пригодная девица. Я сумела испортить даже то, к чему не прикасалась. Мясо слишком сухое, морковка при этом в том же горшочке сырая. Картофель исчез в бульоне. Ясира, поджав губы, произнесла таинственное слово — «разварился». Жидкость в котелке выкипела, и оказался жуткий пересол. Суп… А не было у нас супа… каша вышла из лапши. Руни съел, правда, после литр воды залпом выпил.
Когда солнце склонилось к горизонту, я желала только одного — доказать себе, что хоть что-нибудь могу. Поэтому прихватив штаны Руни,
Разозлившись, я вытащила их и встряхнула. Сухие! Но уж слишком тяжёлые. Прямо удержать сложно. Да и воды на полу становилось подозрительно много, а в тазу осталось мало.
— Касси? Ты что делаешь? — услышав за спиной голос Руни, я так и развернулась с его штанами в руках, чувствуя, что уже стою в луже.
Тёмная бровь волка приподнялась. Он сглотнул, его кадык дёрнулся. И в этот момент я поняла, что снова попала впросак. Села в лужу. Упала в грязь лицом. В общем, натворила дел, правда, каких — всё сообразить не могла.
— Они не так стираются, да? — задала я самый подходящий вопрос.
— Не стираются, Касси, — Руни с выпученными глазами рассматривал единственные запасные штаны. — Внутри мех, снаружи — мягкая кожа. Ну и бытовая магия швеи. Они… Они вообще не промокаемые!… Ну, я так полагал. А выходит… Касси, что ты вообще здесь делаешь?
— Хотела тебя впечатлить, — тихо призналась, переминаясь с ноги на ногу и разгоняя воду, которая всё ещё ручьями стекала со штанов.
— Впечатлён, — тихо признался он. — И как теперь их просушить?
— А… Я могу огнём…
— Нет! — вопль Руни сотряс баню. — Касси, сокровище моё, у меня всего две пары штанов. Аккуратно передай их мне и иди-ка в дом. Там сухо и… тепло. Иди…
Он медленно подошёл ко мне и забрал свою вещь, разглядывая её так, словно впервые в жизни увидел.
— Я правда тебя удивить хотела, — прошептала извиняясь.
— Удивлён, — он кивнул, заглядывая в штаны, — до глубины души поражён твоими талантами. Мех, Касси. Как ты смогла его намочить? Он вообще не может впитать воду. Как?
— Палкой, — покаялась и кивком головы указала на орудие для стирки.
Мне достался весьма уважительный взгляд. Потрясённый такой.
— Иди в дом, сокровище моё деятельное. Отдыхай. Ты и так весь день как пчёлка.
— Руни, — мне стало ну совсем стыдно. — Я не хотела их портить. Честно.
— Угу, — он кивнул и, перевернув штаны, тряхнул их. Раздался треск.
Он замер. Я же бочком подобралась к двери и выскочила на улицу босиком, оставив в бане свои ботинки.
Такой стыд. И я еще к нему домой напросилась в работницы!
Если меня Руни по дороге по доброте душевной все же не потеряет, то его матушка за голову схватится, поняв, кого он привел.
Никчемная. Да какой нормальный мужчина на меня взглянет-то серьезно? Влетев на крыльцо, прошмыгнула в коридор, чтобы
Этот день оказался потрясением.
Все, что представлялось таким простым и легким, очутилось немыслимо тяжелым. Сложным. Я никогда не задумывалась, чего стоит труд кухарки или прачки. А оказывается, он бесценен.
Да, чтобы я хоть раз в своей жизни свысока взглянула на этих трудолюбивых мудрых женщин? Ни за что!
И это я еще порядок в доме навести не пыталась.
Какая же я никчемная... Никудышная.
Закрыв лицо руками, боялась разрыдаться. Где-то с улицы донесся раскат грома. Ветер усиливался, разгоняя по земле сухую листву.
Рядом продавился диван, и на мои плечи легла тяжелая сильная рука.
— И чего ты раскисла? — тихо спросил Руни, прижимая меня к своему боку.
— Штаны твои испортила, а еще завтрак, обед и ужин. Я безнадежная. Ужасная, и твоя мама меня просто терпеть не станет...
— А ты думала за день освоишь все, чему мамки дочерей с пеленок учат? Посуду когда в последний раз мыла?
Он притянул меня еще ближе к себе и уперся лбом в мою макушку.
— Никогда не мыла, — честно призналась. — И не представляю, как это делается.
— М-м-м, — кажется, он засмеялся, — я подростком научился. Заставили. А племянница моя совсем крохой стала сестре помогать. Сначала полотенчиком тарелочки натирала. Потом ей посуду доверили со стола собирать. Она сейчас замечательная хозяюшка. А ты раз попробовала, и все. Себя в землю зарыла?!
— Я сегодня испортила все, Руни, — выдохнула, понимая, что слезы проступают на глаза.
Злые слезы, горькие, стыдливые.
— Ты и завтра испортишь, Касси, я тебе даже больше скажу, еще с год все портить будешь, а то и больше. Моя сестрица пока готовить научилась — думал, просто сдохну от несварения. Я вот после ее кулинарных мытарств даже сено переварить способен. Матушка спасала. За нее подделывала и учила эту непутевую. Когда дом нашли, все уже лучше было, а в дороге Грета такое с мясом вытворяла. Вот сидишь голодным волком с куском косули в руках и просто понимаешь, что на вкус она как подошва сапога. Жевать невозможно, только рассасывать. Ух, я тогда на нее злился.
Шмыгнув носом, я подняла на него взгляд.
— Она научилась, да?
— Угу, — он улыбнулся и закивал. — Она да. А я-то нет. Я же полагал, что не мужское это дело кашеварить. Я косулю завалил, разделал и мясо женщинам принес, а дальше кормите меня красивого такого. Но, оказывается, не все так просто. Завелся как-то в нашем доме дракон. Здоровый, сильный мужик, характером - жуть несгибаемая. Вот он-то мне и объяснил доходчиво, что такое мужские обязанности. А после - к печи приставил. Мою стряпню, Касси, даже куры с голоду есть отказывались. А истинный Греты особенно не расшаркивался, так что птицы не клевали, а меня он заставлял все это пробовать. Ложками. Мисками. И вот тогда я часто ту косулятину со вкусом подошвы башмака вспоминал. Не так, оказывается, плоха сестрица была как начинающий повар. Со мной бы вымерли все: и матушка, и коты мои. Да и сам бы на своих харчах лапы протянул. Так что не наговаривай на себя, Касси. Главное, что ты пытаешься.